выходит[19]. Но Павел не гордится. В нем уже нет места для гордости, потому что чудо творит Христос, а не апостол. А самого Павла уже как бы нет. Это, очевидно, и есть тайна святости.
„Отдай кровь, прими дух“, – так говорят монахи
Если взять самую близкую аналогию такому забвению себя из жизни человеческой, то это жизнь матери. Женщина, пока носит младенца, кормит и растит его во чреве, отдавая ему физически, через кровь, кальций, белки, углеводы. Родится ребенок – она начинает отдавать ему молоко, свою заботу, силы, время. Представим себе многодетную маму, у которой десять детей. Ведь с появлением каждого ребеночка она снова и снова отдает себя ему, хлопочет, нервничает, ночи не спит. Ее уже нет, она растворена в своих детях. И чем их больше, тем меньше ее. Мать живет их заботами, их нуждами, думает о каждом, каждого помнит, за каждого переживает. Где она есть?
Непонятно. Это самая близкая аналогия к исчерпанию себя святыми.
Или, скажем, хороший начальник большого предприятия (хотя в жизни такое бывает не часто) за все переживает – за каждый цех, за каждое направление производства, за каждого рабочего, бухгалтера, за каждый лист бумаги или железную болванку, за все зарплаты и отпуска, за все поставки. Он бегает, спрашивает, сражается, как тигр, в министерстве за свое предприятие, защищает своих, вникает в конфликты коллектива, отказывается от отпуска, вероятно, попадает в больницу, у него из-за этого ломается и семейная жизнь… Когда он вникает во все, то в принципе его нет. И потом этот начальник умрет, его похоронят и забудут через год. Вот такая «мирская» святость.
Это нормальный христианский путь, это путь Христа. Кому Христос нужен, на самом деле? Зачем вообще нужно было Сыну Божьему приходить в этот падший мир, демонами оккупированный? А Он пришел. Родился как человек, жил здесь и умер от рук тех, к кому пришел.
О святой решимости
Слово Божие, которое одних людей понуждает оставить все, всю свою жизнь истратить ради Бога и тем достигнуть святости, другого человека зачастую совершенно не трогает, не поражает. Почему?
Здесь важны, мне кажется, две начальные причины: кто слушает слово и кто его произносит. В Евангелии звучит голос Христа, но вместе с тем очень важно, кто именно эти евангельские слова произносит и кто их слушает. Антоний Великий[20], еще будучи юношей, на попечении которого была малолетняя сестра, зашел в очередной раз в церковь (где был до этого уже много раз) и вдруг услышал евангельские слова: «Раздай все и следуй за мной!»[21]Он слышал эти слова и раньше, но в этот раз они поразили его, дошли до глубины сердца. Будущий основоположник монашеского жития вышел из церкви, устроил сестру к добрым людям и удалился в пустыню. Мы не знаем, кто именно, какой священник прочел эти слова Евангелия. Я думаю, что все-таки кто-то особенный, кто-то очень интересный. И наверняка он читал с чувством, с пониманием того, что за слова произносит.
Обычно такие вещи не принимаются во внимание. Но вот еще пример:
См.: Деян. 19: 11–12.
См.: Мф. 19:16–30; Лк. 18:18–30.
