style="font-size:15px;"> Внешне мы с мамой были совершенно непохожи, и едва ли можно было проводить параллель между моими темно-синими глазами и её светло-голубыми, но в детстве мне хотелось думать, что я хоть чем-то похожа на свою красавицу-маму, поэтому я взяла за основу нашей схожести именно глаза. Однако я скорее была её противоположностью, нежели подражанием: мои длинные, черно-шоколадные волосы против её короткой стрижки пшеничного цвета; мои темно-синие глаза против её светло-голубых; мои относительно пухлые губы против её относительно тонких; мои скулы против её милых щек; мой курносый нос против её прямого; да и ростом я её немного обогнала – ровно метр семьдесят пять. Одна из многочисленных подруг матери однажды сказала мне, что мой отец наверняка был знойным красавцем, если судить о его внешних данных по моей внешности. После этого замечания я впервые попыталась составить воображаемый портрет своего отца, но у меня это совершенно не вышло, и больше я не забивала свой мозг разнообразным хламом на эту тему.
У моей матери были достаточно тяжелые роды, от которых у нее до сих пор мурашки по всему телу пробегают. Она не могла меня родить на протяжении девятнадцати часов, но, после долгих мук, я всё-таки появилась на свет и прокричала своё первое: “А-а-а-а-а!”. Иногда мама говорила, что я родилась с первым рассветным лучом, иногда утверждала, что я заплакала в момент проникновения этого самого луча в палату, но суть всегда оставалась одной – своё имя я получила именно от рассвета. Фамилия же мне досталась от биологического отца матери, не смотря на то, что сама мама носила фамилию отчима – ей очень хотелось, чтобы фамилия её родного отца не пропала, но свою фамилию она не хотела менять, так как считала это неуважением к своему второму отцу. В итоге Лиса Милтон принесла в свою квартиру в Брамптоне Аврору Метс, где они прожили еще семь лет. Именно в семилетнем возрасте я переехала из Канады в Англию, поменяв Брамптон на Истборн. Со временем я получила двойное гражданство, однако так сильно приобщилась к Британской культуре, что взаправду начала считать себя англичанкой. Для меня Канада стала ассоциироваться со вторым местом: государство, занимающее второе место в мире по площади; Монреаль – второй крупный франкоязычный город после Парижа; башня Си-Эн в Торонто – вторая по высоте башенная структура в мире, построенная человеком; Брамптон – вторая моя родина. Так сложилось, что Великобритания на пьедестале побед стояла у меня на первом месте: мои первые настоящие друзья; моя первая собственная комната; моя первая победа в волейболе; мой первый запуск воздушного змея; мои первые самостоятельные походы в кино; моя первая картина; мои первые уроки плавания; мой первый велосипед; мои первые попытки сконструировать модель самолета с мальчиком из соседнего подъезда; моё первое желание потрогать звезду и исполнение его мамой, посредством щупанья морской звездочки… Список бесконечен.
И всё-таки залогом моего счастья была именно мать, которая наверняка даже не подозревала
