до этого пребывавший в весьма мрачном настроении. – Я тебя предупреждал как другана: не женись.
– Я ее люблю, – сказал Дмитрий Ларионов. – Она все, что у меня есть в жизни. После смерти родителей, считай, она меня спасла.
– Может, все закончится? Сколько же можно… сколько уже женщин, жертв… Хотя вряд ли все это закончится само собой. Не то это дело.
– Ты насчет мастеров спрашивал, стекольщиков – я позвонил в Дубну, в гостиничный комплекс. Завтра приедут – передай Константину, что вся бригада в его распоряжении.
– Ты сам ему позвони и скажи, – ответил Иван. – Он будет рад.
– Я хочу, чтобы он думал, что это твой ему подарок.
Иван Водопьянов глянул на приятеля. Странная улыбка появилась на его красивом лице – немножко кривая, слегка растерянная и полная затаенной надежды.
Он допил свой остывший латте.
Воробьи, чирикая, увлеченно склевывали с пола веранды крошки морковного торта.
Глава 11
Другие
Алла Мухина достала из кармана куртки связку ключей и открыла дверь кабинета, запертого полковником Краповым из министерства.
Они с Катей вернулись в отдел полиции. Крапов остался в боксе-прозекторской с патологоанатомом.
Катя до самого конца, до дверей кабинета, сомневалась, что Мухина покажет ей других. Но Алла Мухина явно использовала отсутствие куратора из министерства для расширения поля собственных действий и возможностей. Может, в ней говорила профессиональная ревность, но скорее профессиональная злость: что же ты такой министерский, умный и скрытный, а вот не помог нам ничем. Ты так же бессилен и беспомощен, как и мы, кто колупается здесь, в отделе, «на земле».
В кабинете – стойкий, не выветрившийся запах табака. Два стола – оба завалены кипами папок и бумаг. На стене доска – та самая. И на доске – множество фотографий.
У Кати перехватило дыхание от одного взгляда на эту доску.
Мухи…
Мухи, мухи, мухи…
Казалось, они облепили все, каждый квадратный сантиметр.
Эти снимки…
И лишь подойдя ближе к доске, Катя поняла, что эти многочисленные фото – лишь разные ракурсы – тех, кто был обнаружен на местах происшествий.
Крылья из прозрачного пластика, черные мешки с приклеенными кругами блестящей пленки, имитирующей глаза насекомого…
Голые женские тела…
Головы, повернутые в каких-то невообразимых ракурсах, словно у женщин-насекомых, у трупов-инсталляций, не было костей.
– Сколько же их всего, Алла Викторовна? – спросила Катя.
– Четыре, считая с Натальей Демьяновой.
– Четыре жертвы?! Но здесь… я думала их больше.
– Это просто фото. Эксперты старались как могли. Для наглядности. – Мухина подошла к доске. – Здесь
