Они могут быть столь же хорошо, а может быть, даже лучше описаны на языке нейрофизиологии или даже химии. «Недостатки нашего описания, вероятно, исчезли бы, – писал Фрейд, – если бы психологические термины мы могли заменить физиологическими или химическими терминами»40. Это не есть дань устаревшему грубому детерминизму XIX века, как пишут исследователи и «последователи» Фрейда. Это есть занятие определенной позиции в вопросе взаимоотношения психики и мозга. Мы не говорим здесь, что эта позиция хороша или плоха. Мы не оцениваем ее как правильную или неправильную. Мы лишь утверждаем, что ее придерживался Фрейд, и что он ее придерживался осознанно, считая наиболее удобной для себя и клинического психоанализа.
Рубинштейн, к позиции которого склоняется Шмидт-Хеллерау, соглашаясь в целом с тем, что на свете бестелесной души не сыскать и что невозможно создать психологическую теорию, игнорирующую знания о физиологии, тем не менее предполагает (и Шмидт-Хеллерау с ним соглашается), что «появление таких феноменов, как желания, мысли, чувства, сновидения и т.д., всегда сопровождается (курсив мой – Ю.В.) возникновением более или менее отчетливых физических ощущений и физиологическими изменениями, которые можно зафиксировать. Поэтому можно утверждать, что любой психический феномен соотносится (курсив мой – Ю.В.) с неким физиологическим феноменом»41. И все, что утверждается о психике, для Рубинштейна имеет не прямое, а почему-то лишь «косвенное отношение к мозгу».
Таким образом, склоняясь к концепции эмпирического параллелизма (здесь уже не так важно – Рубинштейна ли, Челпанова ли), Шмидт-Хеллерау тем самым склоняется к позиции психофизиологического параллелизма и дуализма, о чем она сама же и пишет дальше: из допущения, «что психоаналитическая теория является исключительно психологической… следует, что дискурс теоретических понятий, относящихся к высшему уровню, составляют только психологические сущности, а значит, такие понятия непереводимы на язык нейрофизиологии (курсив мой – Ю.В.). При этом мы автоматически склоняемся в сторону дуалистической теории»42. Нам остается лишь добавить здесь, что эта сторона, к которой склоняется Шмидт-Хеллерау, не есть та сторона, к которой склонялся Фрейд. Лишь между прочим Шмидт-Хеллерау упоминает о подходах и людях, много более близких по духу фрейдовской философии (теории трансэмпирической тождественности и пионере психосоматической медицины Викторе фон Вайцзеккере43), но останавливает свой выбор окончательно на принципе эмпирического параллелизма: «…феноменологические и протонейрофизиологические утверждения, будучи соотнесенными, остаются взаимно непереводимыми (курсив мой – Ю.В.), поскольку в эмпирическом отношении они различаются всегда (курсив К. Ш.-Х.), даже в том случае (курсив мой – Ю.В.), если в трансэмпирическом отношении они тождественны…»44.
Одна
Там же. Указ. соч. С. 34.
Вайцзеккеру принадлежит высказывание «Психосоматическая медицина должна быть глубинно-психологической, или она не будет медициной».
