нам и вовсе не поздоровится, если, на наше несчастье, кардинал выздоровеет и снова окажется у власти. Он тогда, наверное, вспомнит, что я был осужден, и применит к нам поговорку: «Каков отец, таков и сын». Понимаешь теперь?
– Да, отец, я буду осторожен. Можете на меня положиться.
– Но это еще не все. Мне надо самому убедиться, насколько болен кардинал. И я не хочу, чтобы ты появлялся в Катании, пока не узнаю, чего нам следует ожидать.
– Как же вы это узнаете?
– А вот как: мы здесь с тобой спрячемся и подождем. Долго нам ждать не придется. Если кардинал в самом деле глух и нем, беседа его с княжной не затянется и он сразу же, вместе со всей свитой, отправится дальше, в Фикарацци. Тогда, уже не боясь встретить его, мы пойдем во дворец Пальмароза, где я как раз сейчас работаю; там я спрячу тебя в каком-нибудь уголке, а сам пойду посоветоваться с княжной.
– Княжна, значит, очень расположена к вам?
– Это самая главная и самая щедрая моя заказчица. У нее я получаю много работы, и, надеюсь, с ее помощью нам удастся избежать преследований.
– Ах, отец! – воскликнул Микеле. – Так это она дала вам деньги для того, чтобы я расплатился с долгами?
– Одолжила, дитя мое, одолжила. Я хорошо знаю, что ты не примешь милостыни; но она доставляет мне столько работы, что мало-помалу я рассчитаюсь с ней.
– Скажите «скоро рассчитаюсь», отец, так как я теперь с вами. Я здесь, чтобы уплатить вам свой долг, для этого только я и приехал.
– Как, мой мальчик, ты продал картину? Получил за нее деньги?
– Увы, нет! Я еще не настолько искусен и не настолько известен, чтобы зарабатывать как художник. Но у меня есть руки и достаточно знаний для того, чтобы расписывать стены. Мы будем работать вместе, дорогой отец, и мне не придется больше краснеть оттого, что я веду жизнь художника, тогда как вы выбиваетесь из сил ради моих неуместных прихотей.
– Ты говоришь это серьезно? – воскликнул старый Пьетранджело. – Ты в самом деле хочешь сделаться ремесленником?
– Да, я твердо это решил. Я распродал картины, гравюры, книги, рассчитался за квартиру, поблагодарил своего учителя, распрощался с друзьями, с Римом, со славой… Это было не так-то легко, – прибавил Микеле, чувствуя, как глаза его наполняются слезами, – обнимите же меня, отец, скажите, что вы довольны своим сыном, и я буду гордиться тем, что сделал!
– Да, обними меня, друг мой! – воскликнул старый маляр, прижимая Микеле к груди и смешивая свои слезы с его слезами. – То, что ты сделал, честно, прекрасно, и Бог наградит тебя за это, ручаюсь тебе. Я принимаю твою жертву, но договоримся сразу – принимаю ее только на время, а мы еще постараемся насколько возможно сократить это время, будем работать изо всех сил, чтобы скорее расплатиться с долгами. Такое испытание даже полезно тебе, и талант твой за это время окрепнет, а не зачахнет. Мы с тобой, работая вдвоем и с помощью доброй княжны, которая
