style="font-size:15px;"> – Я медведей боюсь, – ответствовал храбрый Нильс, – вы с пастором в Фалуне насчет большой медведицы разговаривали, я все слышал!
– Я? О большой медведице? Ну конечно же, пастор астрономией занимается, вот мы и говорили… Успокойся, храбрый юноша. Видишь ли, речь шла о созвездии Большой Медведицы, что на небе.
– Ах, так большая медведица на небе, – воскликнул обрадованный Нильс. – Значит, тут ее нету? Она не придет к нам сюда?
– Нет, нет, – смеясь, сказал адвокат. – Она слишком далеко, слишком высоко! Если бы ей вздумалось спуститься, она бы себе лапы поломала. Ну, теперь ты не будешь ее бояться?
– Ни чуточки! Только бы она не свалилась оттуда.
– Ба! Видишь ли, она там, наверху, крепко-накрепко прибита семью алмазными гвоздиками преизрядных размеров.
– Наверное, боженька ее приколотил туда за то, что она была злая?
– Должно быть, так! Теперь тебе не страшно?
– О нет, – сказал Нильс, пренебрежительно пожимая плечами.
– Тогда пойди скажи Ульфу…
– Господин Гёфле, вы еще о каком-то Снеговике говорили!
– Ах, вот что! Ты, видно, ничего не пропускаешь мимо ушей? Хорошенькое дело!
– О да, господин Гёфле, – простодушно согласился Нильс, – я ко всему прислушиваюсь.
– Что же такое, по-твоему, Снеговик?
– Не знаю. Пастор вам тихонечко говорил со смехом: «Вот вы и повидаете Снеговика!»
– Очевидно, он имел в виду гору, которая так называется.
– Ну уж нет! Ведь вы спросили: «А у него все та же прямая походка?» А пастор в ответ: «Он все охотится у себя на озере». О, я шведский не хуже далекарлийского понимаю!
– Из чего ты и заключил…
– Что по озеру, через которое мы сейчас ехали, расхаживает большущий снежный человек!
– Так, так, а за ним следом ковыляет большой медведь! У тебя, братец, воображения хоть отбавляй! Медведь-то белый или черный?
– Не знаю, господин Гёфле.
– Это не мешало бы выяснить, прежде чем мы усядемся ужинать в этой комнате. А вдруг они придут и сядут за стол вместе с нами?
Нильс увидел, что Гёфле над ним подтрунивает, и рассмеялся. Доктор уже собирался порадоваться, что успешно излечил детские страхи, как вдруг Нильс, снова притихший, сказал:
– Уйдемте лучше отсюда, господин Гёфле! Такое худое место.
– Превосходно! – в сердцах вскричал адвокат. – Вот и возись после этого с детьми! Я-то стараюсь ему растолковать, что Медведица – это созвездие, а он еще пуще пугается!
Видя, что хозяин недоволен, Нильс снова принялся утирать слезы. Это был балованный и пугливый мальчик. Гёфле, по натуре человек добрый, вбил себе в голову и то и дело повторял, что не любит малышей, и утешался тем, что пусть он в свое время не женился и не завел детей, зато не обременил себя ответственностью
