Чего говорить – и так все видит, через время, через расстояния…
– Ты че не открываешь? – Андрей стоял набыченный. – Запор?
– Сам запор! Шеф звонил… точнее я ему звонил – а он уж знает, что ты за водкой пошел.
– Откуда?
– Оттуда! Ты вообще личность подозрительная! – Я сунул ему под нос листок с крестиками и вопросами. – Вот! – Мой палец очертил мою фамилию.
– Ну и что?
– Восклицательный знак. И это значит – я личность подозрительная.
– Это кто же определил?
– Майор Дергач! И Железнов, Василий Сергеевич, его определение расшифровал. Говорит – Фот, который к тебе часто ходит, на тебя всем своим видом и поведением, бросает темную и глубокую тень!
– Темную тень?
– Косуха – раз, бандана с черепами – два, перчатки с клепками – три. Ну еще – кожаные штаны, казаки со шпорами…
– Нормальный вид…
– Водку вон купил…
– Продают – вот и купил. Мы же договорились? Под пельмешки. Вот селедка, хлеб, салат… Ты че? Да и вообще – твой Дергач – туповатый мужик под пятьдесят, в грязноватом пиджаке и не чищенных ботинках! Подозревает даже детей!
– Откуда знаешь?
– Да… В магазине встретились. Почитать ему захотелось – вот я ему свой паспорт и дал.
– Представляю… – В паспорте Андрей Андреевич Фот представал образцово-показательным комсомольцем, собравшимся на ударную стройку в Сибирь – на БАМ, или еще куда. По молодости он решил, что фотография в официальном документе тоже должна быть официальной. Потому постригся, побрился и надел отцовский костюм, с Олимпиады 80 висевшей в шкафу как реликвия.
– Долго он сравнивал! – Хихикнул Фот.
Бутылку и закуску поставили в холодильник. Андрей налил себе чай. Я изучал вопросы Виктора Николаевича. Все вертелось вокруг молодежи, как-то: наркомания и алкоголизм; отношение к пожилым; сексуальная распущенность…
Сначала я читал с улыбкой – нашел что спрашивать! Уж я бы и сам бы… Скоро улыбка исчезла – до меня дошло – вопросы не просто так составлены – они с определенной целью составлены, и цель эта… Я разозлился! На Виктора Николаевича. Ведь мог бы написать…
– Андрей! – Оторвал я друга от созерцания вороны за окном. – А Попов не говорил – зачем эти вопросы?
– Говорил. – Я поднял брови и несколько подал тело вперед. – Он говорил – вы все равно сегодня полдня думать будете как с соседями познакомиться и ни чего лучше бутылки водки и новоселья не выдумаете. Лучше притворитесь молодыми и ленивыми…
– Ну, это бы мы и без него сообразили! – Я изобразил униженное достоинство.
Фот пожал плечами – его дело фотографировать, а не вопросы задавать. Он художник, а не вопросозадавальщик.
– Только зачем – он сказал ты сам знаешь.
Конечно – я знал! Но знание это находилось вне моей головы – рядом, почти в ней, почти-почти… Я уже мог это знание погладить, прикоснуться к нему…
«Шеф
