и человеколюбия… Стану знаменитым, уважаемым, богатым…
– Опять убийца Булкина нарисовался? – Бархатистый баритон, чуть слышнее работы вентилятора ноутбука, около самого уха. – Здравствуйте Евгений.
Мог Виктор Николаевич вывести человека из равновесия. Мог! Тихо и не прилагая усилий.
– Здравствуйте. Как не слышно вы ходите.
– А вы наушники из ушей вытащите.
Черт! Забыл. Как в метро слушал… Только выключил.
– Статью кропаете? – Господин Попов отвел взгляд от экрана, лениво скользнул глазами по моему лицу. – Ага! Роман!
Догадался! Благосклонно кивнул – мол, скоро как я, знаменитым, станете, господин Кульков Евгений Валентинович.
– Фамилию смените, не автобиографию же сочиняете. Потом проблемы могут возникнуть…
И всякий интерес потерял. Повернулся и в буфет. Бесшумно! И наушники не причем. Подошвы у его ботинок, очень дорогих ботинок, мягкие, пружинят при каждом шаге, будто и не идет он на них, а плывет, будто барс крадется.
– Виктор Николаевич! – Не удержался я.
Барс остановился, лениво обернулся, смял губы в улыбку. Слегка склонил голову.
– Вы это… Никому не говорите… – Только бы не покраснеть!
По-барски воротился, по-отечески похлопал по плечу, и чуть картавя заметил:
– Вы меня знаете – я в дружеских посиделках не участвую, делами и интересами коллег не обременяюсь – эгоист я. Мне чужие судьбы… – Он пожал плечами – зря просишь, мне твой роман до лампочки. – Но от себя замечу – наоборот, молодой человек, на всех углах кричите и у всех совета спрашивайте! И посоветуют, и поучаствуют, и поправят, и работать меньше будут заставлять – лучше управитесь.
Он посмотрел на часы – золотой Ролекс – из прошлой, адвокатской жизни.
– А пишут все. И я пишу, и Василий Сергеевич, и вон – Белов, могу поспорить, пишет. Работа у нас такая.
Белов на секунду перестал жевать, нервно дернул левым плечом, словно сбрасывая не учтиво положенную руку. Сидел он далеко, слышать разговор не мог. Значит или сверхчувствителен, или у Виктора Николаевича взгляд пробирающий. Скорее второе. На мои изучающе-буравящие откровения старик никак не реагировал.
Попов начал поворачиваться…
– А почему фамилию изменить?
Виктору Николаевичу пришлось стряхнуть с себя мысль об утреннем бутерброде.
– Засудят. Это я вам, как… Вы же, что б читателю интересней было, и в бордель Булкина сводите, и как он взятки крупному чиновнику давал напишете, и про вагон с анашой… Так ведь?
Он хихикнул. Резко так – «хи-хи».
А ведь прав! Как это я сразу…
– И лучше от имени убийцы, от первого лица, так сказать. И так, что б читатель себя этим киллером почувствовал! Все хотят хоть раз в жизни кого-нибудь убить, да не у всех духу
