а тем более черепашьего. Как же мы тогда все общаемся? Я лично говорю по-русски. А ты, на каком языке?
– На турецком, понятное дело. Я другого и не знаю! – признался Саидка. – Ай, не заморачивайся по пустякам! Здесь все говорят на одном: и рыбы, и русалки, и мы с тобой, а как – я и сам не могу понять. Булькаем себе и булькаем.
При очередной замене турунд я попробовал дыхнуть без водорослей. Будь, что будет! Но со мной ровным счетом ничего страшного не произошло. Я даже воды не нахлебался, как ожидал. И дышалось нормально, даже лучше, потому что ничего не свербело в носу.
– Саидка, слушай, а ведь я и без водорослей дышу! – обрадовано завопил я.
Тот недоверчиво посмотрел на меня, заглянул в мой нос, чтобы убедиться, что я действительно дышу без турунд.
– Не, я все же побаиваюсь…
– Если я дышу, то почему же ты не можешь? Вытаскивай их на фиг!
– Не, я подожду немного.
– Ну, смотри, как знаешь.
Минут через десять Саидка, внимательно присматривавшийся ко мне, все-таки решил последовать моему примеру и тоже выдернул их из носа.
– Живой? – спросил я его.
– Нормально!
Обнаружился лишь один недостаток: без турунд в нос набивалась всякая мелочь: дафнии, амебы там разные. Все равно, как мелкая мошкара летом. Из-за этого приходилось часто высмаркиваться, или чихать. В остальном, дышать было терпимо, а если еще куском водорослей отгонять, как веточкой, всю эту мелочь, то совсем хорошо получалось…
– Это же надо, а! – возмутился вдруг Саидка.
– Чего это ты?
– Пять лет ерунду всякую в нос совать! Где ты раньше был?
– Ты что, хочешь сказать, что мне надо было бы раньше утонуть?
– Нет, я не то хотел сказать… – смутился Саидка. – Слушай, а как мне тебя представить Нептуну? А то заболтались мы с тобой, я даже и не спросил, как тебя звать, – быстренько сменил он неприятную тему.
– Зю, – непроизвольно вырвалось у меня имя, ходящее последнее время в институтском кругу.
– Как? – удивился Саидка. – Странное имя. Я что-то такого и не слышал.
Пришлось объяснять ему, что вообще-то я, по паспорту, Владимир Болкунидзе Но в институте моя фамилия претерпела некую эволюцию. В самом начале моего обучения, когда меня назначили запевалой роты за мою недюжинную способность орать, я сразу же превратился в Кикабидзе. Чуть позже, когда я на спор съел бачок гороховой каши и при этом остался жив, я автоматически превратился в Камикадзе. Потом, по военно-морской традиции сокращать и превращать в аббревиатуры все слова и словосочетания, я превратился просто в Дзе. Когда же я, хиляк, на тренировке одним хуком отправил в нокаут качка из второго взвода, тогда я уже вполне заслуженно стал носить гордое имя Дзю. Которое, опять же по морской традиции, не говорить длинно, как-то незаметно потеряло первую букву, и я стал называться просто Зю – простенько и со вкусом, как мне
