было тяжело и голодно. И Сологуб начал хлопотать о разрешении выехать за границу. Уезжать совсем он не хотел. В России были друзья, единомышленники, поклонники. Но власть никак не хотела давать добро на выезд, и, отчаявшись, Сологуб написал письмо самому Льву Троцкому:
«…Какие могут быть у Советской Республики мотивы не выпускать за границу нас и его (Сологуб хлопотал и о больном профессоре Г. Лозинском. – Ю.Б.), совершенно лояльных граждан, открыто добивающихся возможности съездить на определенное короткое время за границу для того именно, чтобы, вернувшись, продолжать здесь свою профессиональную деятельность, – этого никто, полагаю, отгадать не сумеет. Также совершенно непонятно, почему, выдавши нам 2 февраля заграничные паспорта, 22 февраля потребовали их обратно без всякого объяснения. Я не знаю, какие еще нужны слова, чтобы уверить, что мы хотим съездить за границу для устройства наших литературных дел и для лечения, не задаваясь никакими политическими целями. Для справедливости я должен прибавить, что мы далеки от мысли приписывать все наши бедствия “злому умыслу” большевиков, – мы видели чрезвычайно много низкого со стороны лиц, считавших себя “по ту сторону баррикад”.. За границей я смогу издать и переиздать ряд моих книг, закупить некоторые новинки и, вернувшись, заниматься самостоятельным книжным и издательским делом, – что же Советская Россия может иметь против этого плана?..»
Но и письмо Троцкому не помогло: чету Сологубов не выпустили, а тут грянула беда с женой поэта, Анастасией Чебо-таревской, она «заболела нервно». В декабре 1921-го в каком-то припадке бросилась с Тучкова моста. Покончила счеты с жизнью… Для Федора Сологуба это стало болезненным ударом. Он начал быстро дряхлеть и становиться все более желчным. Узнав, что Маяковский вступает в Союз писателей, Сологуб объявил, что Маяковский ничтожен и недостойно его цитировать.
В конце жизни Федор Сологуб испытал страсть-наваждение к молодой художнице Елене Данько. Комсомолок Сологуб презирал, проституток сторонился, а так хотелось «вождельнуть» (словечко самого Сологуба). Однако любовный роман старого поэта с нимфой-художницей не получился. «Нектар чувств» поэта Серебряного века Данько не оценила. «Ну, милая, прощай. Довольно мне болтать», – написал Сологуб в одном из стихотворений.
Федор Кузьмич Сологуб умер 5 декабря 1927 года в возрасте 64 лет. Про него часто писали, что он – русский Шопенгауэр, русский Бодлер, русский Бернард Шоу и т. д. Нет, он был русским оригинальным писателем (роман «Мелкий бес» дорогого стоит с утверждением, что «русские – дурачье. Один самовар изобрели – и только»). Федор Сологуб никаким образом не мог стать советским. И вновь процитируем строки Северянина, посвященные Сологубу:
Какая тающая нежность!
Какая млеющая боль!..
От Сологуба к Серафимовичу. Тут особо и говорить нечего. Разные писатели – и разные книги.
Александр Серафимович (на самом деле – Александр Серафимович Попов) родился в Донской области, отец – донской казак. В детстве раз подвергался публичной порке казацкими розгами, «врезавшимися на всю жизнь». В юности Серафимович увлекался
