смотрела в небо.
– Терри, – утвердительно сказал он. – Добрый вечер.
– Рихард Бланш, – на удивление она помнила его имя. – Как вам у нас?
– Не так уж и плохо, – ответил он. – Но чувствую, что быстро заскучаю.
Она улыбнулась. Марк видел немало женских улыбок – и фальшивых, и призывных, и издевательских. Терри же просто радовалась. Было в этом что-то безумное и одновременно детское.
Да, отсюда далеко до линии фронта, но легкомысленно забывать, что мир охвачен войной, и в любой момент ситуация может измениться. Марк не симпатизировал ни одной из сторон. Кто бы ни выиграл, все равно новая система рухнет и погребет под завалами своих лидеров, ведь все империи рано или поздно рушатся. Но если раньше от взлета до падения проходили сотни лет, сейчас достаточно десятилетий.
На фронте каждый день умирали люди в нейтральной зоне. Шпионы, разведчики, контрабандисты, кое-как выживающие местные, отказавшиеся покинуть родные дома. А здесь все спокойно и тихо. Здесь не перевелись еще те, кто верит, что солдаты Легиона – сплошь озверевшие полулюди кровожадные, с перекошенными мордами, как их рисуют на плакатах Синдиката. Здесь играют на бирже и в казино, наживаются на военных контрактах.
Здесь бордели соседствуют с монастырями, правда, и те и другие нынче – из бетона и нержавейки. И реклама их прорывается в коммуникаторы вместе с бесплатным Интернетом.
Но открытые, искренние улыбки на лицах кого-то старше восьми лет нынче – большая редкость. Марк нерешительно улыбнулся в ответ.
– Тебя здесь не обижают? – спросил он. Это была первая совершенно непродуманная фраза за многие годы.
– Нет, конечно, – покачала головой Терри. – Это мой дом. Ты понимаешь… ведь на самом деле мы с тобой похожи. Если хочешь, я расскажу.
Он хотел. Она начала рассказывать, и чем больше говорила, тем больше Марк удивлялся этой странной судьбе.
Вот уже три года мир сотрясался от войны Легиона и Синдиката. Люди лишались крова и гибли тысячами. Кто-то озлоблялся и принимал одну из сторон, но большинству было плевать на войну, обыватели хотели мира и искренне надеялись, что война обойдет их дом.
Между странами, правительства которых враждовали, продолжалось транспортное сообщение, на границах пускали по пропуску, выданному принимающей стороной. Как и в мирное время, плавали теплоходы, летали самолеты, туда-сюда ездили грузовые и легковые автомобили. Да, иногда случались неприятности, но большинство транспортных средств достигало пункта назначения в целости и сохранности.
Правда, движение под проливом Ла-Манш приостановили, потому Дайгеру и Ронни пришлось воспользоваться лайнером. По легенде она была его внебрачной дочерью из Загреба, которую отец перевозил на родину в Лондон.
Этим же рейсом плыли Гном, он был энтомологом, едущим на день рождения пожилой матери, и сержант – колоритный усатый болгарин с позывным
