на китайском, не говоря уже о нацарапанном нечитаемым почерком их эскулапа
Яков гнал так, будто за ним шла стена огня. Его и вправду кинуло в жар, не хватало воздуха, сердце колотилось.
– Хм, 60 на 40, с чего бы это так упало давление, – рассуждал Миллер, сделав два укола. – Такое чувство, будто она чего-то смертельно испугалась.
Постепенно лицо девушки утратило мертвенную бледность, дыхание выровнялось, однако в себя она еще не пришла.
– Постельный режим, горячий сладкий чай и отсутствие стрессов. Позвоните родным,– изрек доктор.
Переведя дух, Штольцев обрел способность здраво мыслить. Но это обстоятельство радостным должно было быть явно не для всех. Линия грозового фронта стремительно приближалась к бедному Скороходову. Угрожающе развернувшись в его сторону, Штольцев уже готов был метнуть, как Зевс, две –три молнии, как взгляд сфокусировался на огромном букете и переместился на открытку с подписью К. Разумов.
Скороходов был спасен. Ну, или казнь была отсрочена. Ох, предчувствовал же, что Яков Платоныч не одобрит его встречи с Анной Викторовной.
« Истинный громовержец», – подумал Скороходов, глядя на лицо шефа в эту минуту. Глаза сузились, желваки перекатываются, ноздри раздуваются.
Но метать молнии громовержец не стал, только со злостью стукнул кулаком по столу.
– Антон Андреич! А Вы как тут оказались?
Да и гнева уже не было, ведь главное , что он вовремя нашел Анну в таком критическом состоянии. Не окажись тут Скороходов, неизвестно, чем бы все закончилось.
Зная, что позаботиться об Анне некому, Штольцев без раздумий поднял девушку с дивана.
_-Антон Андреич, закройте тут все и Александра Францевича отвезите.
Увидеть Штольцева с девушкой на руках – это последнее, что могли бы вообразить себе его коллеги, будь у них возможность принять участие в составлении каталога из серии «Невозможное – невероятное» . Его циничное отношение к женскому полу было притчей во языцех.
Бережно держа свою драгоценную ношу, Штольцев направился к двери, оставив позади два соляных столба, в которых превратились Миллер со Скороходовым.
«Конспи– ггг-аация, батенька, еще раз конспи-ггг-а-ация», – цитируя дедушку Ленина, пытался образумить Штольцев II.
Но Яков его не слушал. Он вез Анну в свою холостяцкую берлогу, порог которой не переступала ни одна женская нога, за исключением его родной тети Сони, ныне покойной.
Уложив Анну на кровать и тщательно укрыв теплым одеялом , Яков пошел ставить чайник.
Возвратившись, он осознал, что кровь пульсирует в висках так, будто он только что сразился с вражеским легионом. Он чувствовал себя как завоеватель, захвативший драгоценный трофей. Он готов был исполнить какой-нибудь ритуальный танец под звуки тамтамов и завладеть без остатка красавицей, беззащитно лежавшей в его кровати.
«Аве, Цезарь! Может все-таки барышню в чувство
