легким кивком указал в сторону конференц-зала. Настала напряженная пауза.
– Тебе ведь никуда не убежать с этого поезда, – сказал телохранитель, по-прежнему удерживая руки поднятыми. – Не самый лучший способ поквитаться со старым врагом…
– А он мне не враг.
В тот момент поезд ворвался во тьму тоннеля. Это стало неожиданностью как для мужчины в черном, так и для телохранителя, который по наитию выхватил из кобуры пистолет и сделал несколько выстрелов в сторону своего противника. Мерцающий свет лишь на мгновения озарял коридор, не давая четкой картинки происходящего. Но то, что порой не видят глаза, прекрасно чувствует тело.
Тело чувствует удары. Теряется контроль. Темнота делает удары неожиданными, страшными. Мерцающий свет, словно вспышки выстрелов, слепит глаза.
Завязалась драка. Мужчина в черном, хорошенько замахнувшись, приложил противника пистолетом по голове. Этого не хватило. В ответ он получил удар в живот и согнулся пополам. Упал на пол пистолет. Телохранитель взревел, замахиваясь. Все это – короткими, отрывистыми движениями. Словно само существование в мире материи было порезано тонкими ломтиками; состояло из вспышек света и тьмы неведения.
Раскатами грома разнеслись по вагону два коротких выстрела. К тому моменту поезд приблизился к выезду из тоннеля. Свет с новыми силами ворвался через огромные бронированные стекла внутрь вагона. Открылся замечательный вид на горную местность, пестрящую яркими красками.
Тяжело дыша, сжимая в руке окровавленную рукоять пистолета, стоял над трупом противника мужчина в черном. Следы крови были на его белой сорочке. Собираясь идти на подобное, он знал, что руки его уже не будут чистыми. Он знал о последствиях.
Теперь, когда явная угроза осталась позади, он мог выдохнуть. И, все же, расслабляться было слишком рано.
В конференц-зале, во главе большого стола сидел немолодой мужчина. Одет он был, как и прочие живые и мертвые в том вагоне, строго и со вкусом. Элегантная тройка темно-синего цвета. Старомодная, как и лицо его владельца. Хотя, если присмотреться, лицо его со всеми видимыми и не очень дополнениями нельзя было назвать старомодным.
Да, он носил бакенбарды, имел округлую форму лица. Глаза его выдавали некоторую усталость, присущую, впрочем, лишь людям идейным, вдохновленным, оттого постоянно находящимся в поисках чего-то нового. Все же, пластина телесного цвета, заменявшая добрую половину его лица, была подобна футуристической дорисовке к портрету прошлых лет. Левая щека, скула, висок – все из дорогого пластика.
– Равик, – произнес он многозначительно. Чистый немецкий, без акцента.
Мужчина в черном чуть смутился. Он привык к своему имени, которое, скорее всего, было лишь прозвищем. Тем не менее из уст этого человека оно звучало немного иначе. Непривычно, по крайней мере.
– Свенссон…
– Ты мог просто обезоружить моих
