учебного комбината в три этажа, рядом с которым была построена гимназия №1 для детей обеспеченных родителей. Много иномарок, принадлежащих, по всей видимости, некоторым студентам и преподавателям, создали проблему с проходом через дорогу с одного тротуара на другой. Пришлось мне толкнуть боковое зеркало случайно рукой, проходя мимо иномарки немецкой модели темного цвета с номерами государственными, буквы которых начинались на «О».
Я взял конверт без марок и вложил туда десять тысяч по сто рублей, это были три мои зарплаты на стройке с лопатой, и конверт заклеил слюной, спрятал его в пуховике в большом кармане, моя шапка была вязаная с небольшим бубенцом наверху и имела коричневый цвет с розовым оттенком. Ситуация меня наполнила сладким волнением, похожим на адреналин. Наверное, что-то подобное испытывают настоящие соискатели, когда несут взятку преподавателю заслуженному ради места под солнцем среди выбранных детей известных личностей.
Мне обидно, что девушка с отцом своим и рынок с палатками заставили меня пойти на стройку ради науки и познания юридического права. Все права гражданина начинаются с закона, а закон – это дело святое, чистое и благородное, и им нельзя заниматься между делом. Посвятить себя познанию в науке и отдать себя ей до конца, а потом открыть истину, которая станет лицом опытного специалиста – вот что нужно для моего стремления, подумал я, когда стоял у входа в Академию перед порожками и голубым цветом стен здания с улицы.
С этими добрыми мыслями я поднялся по ступенькам и прошел через вход здания, внутри был вестибюль, наполненный шумными студентами, которые были на перемене между занятиями, я показал паспорт охраннику на проходе по коридору, который меня записал в журнал на его столе, и верхняя видеокамера полукруглая меня стала снимать, как и всех, кто там учится и ходит. Я прошел по новому паркету в коридоре. На втором этаже, на который я поднялся по ступенькам, я нашел дверь, пронумерованную числом 28, постучал и взялся за ручку, одежду я держал верхнюю в левой руке, а шапку положил в карман пуховика. Дверь была заперта.
Не успел я подумать, что это плохой знак второй раз за день (первый раз – когда я упал на ледяном тротуаре), как я услышал за спиной шаги. Обернувшись, я увидел высокого, немного сутулого, в черном костюме и белой рубашке без галстука, седого человека, который руки сгибал в локтях при ходьбе и шел прямиком ко мне, постукивая каблуками своих туфель коричневого цвета.
– Я Махоркин, – сказал он. – А вы звонили мне с целью поступления в вуз на платную основу?
Я кивнул и для убедительности показал ему карман пуховика, из которого достал белый конверт наполовину. Махоркин приближался медленно, потому что смотрел по коридору за мою спину, неторопливо и вдумчиво. Его прическа была густая над ушами из седых волос, а на макушке просвечивала благородная плешь работника умственного труда, но лицо не светилось проникновенной
