мал тогда, что о гибели отца сохранилось не воспоминание даже, а, по сути, воспоминание о детском воспоминании. Грохот, вспышка – отец, пораженный прямым ударом молнии, рухнул в море… Ему было, кажется, чуть больше двухсот… А через двадцать лет умер дед.
Юта вывела его из задумчивости, процитировав страшным шепотом:
– «Акк-Ар утвердился, и заматерел, и дожил до глубокой»… Но ведь он своего брата убил, да?
Что ж, подумал Арман. Я сам виноват – пустился с жертвой в объяснения, позволил рассуждать о делах рода…
Он вспомнил, как в темноте подземелья вздрагивал насмерть напуганный принцессин голос: «…моя тень встречает меня, как мой брат». И ведь что за странность, до этих ее слов он был ужасно зол, и сидеть бы девчонке без света не час и не два… Но уж очень необычно было услышать эти строки из ее уст. Необычно и… приятно, что ли? Он растрогался и вывел ее на поверхность…
– А… – начала было Юта и осеклась.
– Что?
Юта отчаяно засопела, не решаясь спросить.
– Ну, чего тебе, принцесса?
– У вас… ну, в общем, у драконов бывают имена, как и у людей?
– У людей, – сухо поправил он, – у людей, как и у драконов.
– Можно узнать, как вас зовут?
Он задумался. Выговорил с трудом:
– Арм-Анн.
С двумя факелами было удобнее, чем с одним.
– Тут непонятно… – бормотала Юта. – Это драконий язык?
– Древнее наречие.
– А вы понимаете его?
– Отчасти.
Залу не было видно конца-края, и все новые и новые колонны, покрытые письменами, выныривали из темноты.
– А что здесь написано? – Юта водила пальцем по влажному камню. Арман то и дело одергивал ее:
– Не руками, принцесса!
Юта отшатывалась, чтобы тут же приблизится опять:
– Тут есть и знакомые буквы, и не совсем знакомые… Что это?
Арман снисходительно объяснял. Чередовались более или менее давние описания нравов, обычаев, летопись наиболее важных событий, которыми, как правило, были битвы, схватки и поединки: «…и встретил Дон-Ар брата своего старшего Дав-Ана, и была их схватка подобна огненному узлу… И стянулся узел, и погиб Дав-Ан, и Дон-Ар возопил победно – но раны его были глубоки, как море, и пролил он море крови своей и в море же рухнул… Погибли оба, и осиротел род…»
– «Осиротел род», – шепотом повторила Юта. – Война между братьями? Одна и та же история повторяется и повторяется… Только тот, про которого я читала раньше, «заматерел» и «дожил до глубокой старости», а тут, видите ли, «осиротел род»… Зачем же было биться?
– Это обычай, – сказал Арман сухо. – Род продолжает только сильнейший из братьев. Тебе не понять.
– Не понять, – пробормотала Юта.
И после минутного молчания вдруг заговорила быстро и убежденно:
– А помните те строки про тень, которая встречает, как брат? Помните? Тот, кто их писал, ХОТЕЛ встретиться с этим своим братом, и не для того, чтобы его убить.
