по голосу, перед Люсоном во мраке кабинета скрывался если не старик, то человек весьма почтенного возраста. Однако невозможно было представить старца, который бы так стремительно двигался, да к тому же, кажется, прекрасно видел в темноте.
– Вы, кстати, можете зажечь лампу, – будто прочитав его мысли, проговорил чужак. – Так вам станет спокойнее. Пройдите за свой стол, зажгите хотя бы свечу… Впрочем, чего доброго, еще споткнетесь по дороге… Не обессудьте, Арман, мне придется еще разок воспользоваться своим даром… Вернее, одним из своих даров!
Сгусток мрака несколько раз отчетливо щелкнул пальцами, и, повинуясь каждому щелчку, по очереди затеплились свечи, вставленные в настенный канделябр. Епископ похолодел от ужаса. Незнакомец мог сколько угодно разглагольствовать о своей непричастности к темным силам, но подобные чудеса не присущи добрым христианам! Если перед ним колдун, значит… значит…
– Да сядьте вы наконец! – с досадой проговорил незнакомец; пусть в кабинете и стало гораздо светлее, лица его было не разглядеть – казалось, перед мраком, окружающим фигуру ночного гостя, огоньки свечей бессильны. И тем не менее Люсон предпринял попытку:
– Мы знакомы?
– Исключено! – хмыкнув, покачал головой таинственный старик. – Мы никогда не встречались. Разумеется, я знаю вас, Арман, раз уж так настойчиво добиваюсь общения. Вы тоже, безусловно, слышали обо мне, но вряд ли даже вам, с вашим пытливым умом, удастся сопоставить меня с тем, о ком вы слышали. Впрочем, я не исключаю вероятности, что однажды, после нескольких наших бесед, вы догадаетесь, кто я такой. Но это произойдет не сегодня.
Косясь на невнятный силуэт невольного собеседника, опальный епископ Люсонский все-таки прошел к столу, сел и как можно спокойнее полюбопытствовал:
– Как же мне вас называть?
– Хороший вопрос! – Незнакомец снова зашелестел своим странным сухим смехом. – Называйте меня Пресветлым, в настоящий момент это наиболее подходящее имя. К тому же сотни и сотни врагов, друзей и последователей величают меня именно так.
– Пресветлый… – Люсон попробовал слово на вкус, попытался припомнить, встречался ли ему в мемуарах и богословских книгах подобный титул. – Вы служитель Церкви?
– Не теперь. Был им когда-то давно… Оставьте, Арман! Моя личность сейчас не так важна, как ваша. Вы получите ровно столько информации, сколько требуется, и мое настоящее имя по степени важности стоит на сотом месте по сравнению со всем остальным.
– Хорошо, – пошел на уступки молодой епископ, – однако я должен иметь хоть какое-то представление о том, с кем беседую!
– Разумно, – подумав, ответил тот, кто назвал себя Пресветлым; он прошелся перед столом Люсона туда-сюда, давая возможность хозяину как следует рассмотреть свой старомодный костюм под широким плащом с капюшоном, а затем медленно, будто все еще размышляя, спросил: – Как вы считаете, Арман, народ лучше или хуже знати?
