соль, и я выскочил на поверхность. Кончис отвернулся – поболтать с Ариэлем, который заводил патефон; или с Калибаном, притащившим корзину тухлых потрохов; или, может быть, с… но тут я лег на спину. Смешно фантазировать, имея в запасе лишь шелест быстрых шагов, неверный отсвет белой фигуры на глазной сетчатке.
Минут через десять, когда я подплыл к берегу, он уже сидел на бревне. Дождавшись, пока я выйду из воды, поднялся и сказал:
– Сядем в лодку и поплывем к Петрокарави.
Петрокарави, «каменный корабль» – пустынный островок в полумиле от западной оконечности Фраксоса. На Кончисе были купальные трусы и щегольская красно-белая кепка для водного поло, в руках – синие резиновые ласты, пара масок и дыхательных трубок. Я брел по горячим камням, рассматривая его загорелую старческую спину.
– Подводная часть Петрокарави весьма любопытна. Вот увидите.
– А у Бурани, по-моему, надводная. – Я поравнялся с ним. – Ночью я слышал пение.
– Пение? – Но он ни капли не удивился.
– Пластинку. Никогда не переживал подобных ощущений. Отличная идея.
Не отвечая, он сошел в лодку и снял с мотора крышку. Я отвязал конец от железного кольца, вделанного в бетон, присел на причале, наблюдая, как он копается в моторе.
– У вас что, динамики в лесу?
– Я ничего не слышал.
Я повертел трос в руке и усмехнулся:
– Но я-то слышал, вы же знаете.
Он поднял голову.
– С ваших слов.
– Вы не сказали: ну надо же, пение, какое пение? А именно это было бы естественной реакцией.
Он нетерпеливым жестом пригласил меня в лодку. Я спустился туда и сел на скамейку напротив него.
– Я просто хотел сказать спасибо, что вы устроили мне такое необычное развлечение.
– Я ничего не устраивал.
– При всем желании не могу в это поверить.
Мы не сводили друг с друга глаз. Красно-белая обтягивающая кепка над обезьяньими глазницами придавала ему вид циркового шимпанзе. А вокруг ждали солнце, море, лодка, ясные и простые. Я продолжал улыбаться; но он не отвечал мне улыбкой. Словно, упомянув о пении, я допустил бестактность. Он наклонился, чтобы установить ручку управления.
– Дайте помогу. – Я взялся за ручку. – Я совсем не собирался вас сердить. Больше ни слова об этом.
Я присел, готовясь запустить мотор. Вдруг он положил ладонь мне на плечо.
– Я не сержусь, Николас. И не прошу вас верить. Прошу лишь делать вид, что верите. Так вам будет легче.
Как странно. Быстрый жест, легкое движение лицевых мышц, изменение тембра голоса – и между нами вновь возникло напряжение. С одной стороны, я понимал, что он готовится к некоему фокусу, вроде фокуса со свинцовой костью. С другой – что он наконец проникся ко мне хоть какой-то теплотой. Устанавливая
