них для отдыха дея и его гостей имелись небольшие возвышения, заваленные мягкими подушками. В данный момент зал не пустовал. Помимо дея, в нем находились специальный повар, готовящий кофе, раскуриватель трубки и еще с полдюжины рабов Джамиля. Рядом с деем, наклонив голову, сидела одна из наложниц. Это ей, чтобы прикрыться, предназначались те десять секунд, которые выжидал у дверей великий визирь.
– Разве у нас была назначена встреча, Омар? Я что-то не припомню, – прервал воцарившееся в зале молчание Джамиль.
– Нет, нет, мой господин. Но мы просим о возможности сказать вам несколько слов наедине, если вы позволите. Даже вашим охранникам, по-моему, тоже следует удалиться.
Джамиль удивленно приподнял брови, но о причинах такой необычной просьбы не спросил. Дей кивнул головой, и все слуги стали пятиться спиной к дверям, кланяясь своему господину по мере приближения к ним, – обычный способ уходить в присутствии восточного властелина. Точно так же выходила и женщина, явно недовольная тем, что главный министр отобрал час, отведенный ей для общения с деем. Он не отрывал взгляда от загадочного спутника Омара, убежденный, что и тот столь же пристально смотрит на него из-под опущенного капюшона своего бурнуса.
Как только комната опустела, дей требовательно спросил:
– Ну? Неужели наконец кто-то пришел, чтобы рассказать об этом проклятом заговоре, который сводит меня до срока в могилу? Что же он сообщил тебе, Омар?
– Только то, что его путешествие было приятным, если, правда, можно считать приятным месячное пребывание в море без женщин, которые должны скрашивать досуг мужчины.
Джамиль сердито посмотрел на своего главного министра.
– Ты пришел затем, чтобы шутки шутить, старина?
Омар больше не в силах был сдерживаться и буквально затрясся от смеха, не обращая внимания на то, что лицо повелителя Барики делалось все мрачнее. Великий визирь хохотал так, что на глазах его выступили слезы. Лишь после этого он сумел обратиться к Дереку:
– Открой свое лицо наконец, а то он подумает, что я сошел с ума.
Дерек стал стаскивать с головы капюшон, одновременно делая несколько шагов в направлении дея. Джамиль сел на подушки, но тут же вновь вскочил на ноги. Дерек подошел к нему, и они оба замерли, разглядывая друг друга. В одной паре зеленых глаз вспыхивали то надежда, то недоверие к тому, что они видят; другая, совершенно неотличимая от первой, светилась радостью.
– Джамиль! – произнес Дерек, сумев вложить в это единственное слово целое море переполнявших его чувств.
Джамиль наконец улыбнулся и вдруг, громко вскрикнув, по-медвежьи сжал брата так сильно, что, будь на месте Дерека менее крепкий человек, у него сломались бы кости. Ответные объятия были столь же сильны.
– Аллах милосердный, Касим! Я уже не верил, что когда-нибудь снова увижу тебя.
– И я тоже.
Оба рассмеялись, подумав одновременно, что для
