когда увидит, что они ей нужны.
– Но не больше двух долларов зараз, – добавил я.
Тони:
– Это куча денег, да, пап?
– Да, для маленькой девочки это большие деньги. Но с другой стороны, Нью-Йорк очень дорогой город. – Я не осмеливался сказать им, что́ некоторые маленькие девочки, бывает, покупают на деньги своих богатых родителей.
– А ты всегда даешь нам только четвертак, – печально сказала Вэл.
– Это потому, что мы живем не в городе, – парировал я. – На что бы ты здесь потратила деньги?
– Здесь тоже можно потратить деньги, – сказал Тони. – Я раз потратил целый доллар, когда мы были в парке.
– Да, а потом болел, – заметила Вэл.
– Я не люблю четвертаки, – сказал Тони. – Я люблю центы.
– Прекрасно, – сказал я. – В следующий раз, когда попросишь четвертак, я дам тебе центы.
– Сколько?
– Двадцать пять.
– Это ведь больше четвертака, да?
– Намного больше, – ответил я. – Особенно для маленьких мальчиков.
Почувствовав, что начинаю иссякать, я решил отправить Каму самолетом к родителям, которые жили в штате Нью-Мексико. Я подумал, что дети будут потрясены, увидев с воздуха чудеса нашего огромного и прекрасного континента. Поэтому я отправил Каму самолетом одной дешевой авиакомпании, который совершает частые посадки в самых невообразимых местах, чтобы забрать попутный груз.
Ясным утром Кама вылетела из аэропорта Ла Гардиа; самолет держал курс на запад. Я объяснил, что настоящий Запад, Запад с большой буквы, начинается после того, как пересечешь Скалистые горы. Дети, кажется, не очень хорошо поняли, что я имел в виду, поэтому я сказал: «Настоящий Запад – это Дальний Запад… где живут ковбои, индейцы и гремучие змеи». Для них это было равнозначно Калифорнии, особенно гремучие змеи. В любом случае, как я объяснил, в Денвере Каме придется пересесть на другой самолет. «Денвер находится в стороне от маршрута, – сказал я, – но самолет должен там приземлиться, чтобы забрать живой труп».
– Живой труп? – завопила Вэл. – Это что?
– Это труп, который еще не совсем остыл. – Я тут же увидел, что мое объяснение ничего не объясняет. – Ладно, не будем об этом, – сказал я и заставил самолет сесть посреди толпы индейцев, обряженных по полной форме, в боевой раскраске, с перьями, колокольчиками, барабанами, – в общем, все как положено.
Почему индейцы? Во-первых, подальше от живого трупа, с которым я дал маху, а во-вторых, чтобы Каме оказали восторженный прием истинные сыны Дальнего Запада. Я рассказал им, что папа Камы, Мерл, одно время жил с индейцами, что он привозил – именно сюда – Карузо, Тетразини, Мелбу, Титту Руффо, Джильи и других знаменитостей, чтобы те тоже познакомились с ними.
– Это кто такие? – пожелала уточнить Вэл. – Эти Казини и Руффо?
