для охранения садов и плантаций от набега морских песков. И ныне продолжается в Сирии эта упорная борьба земледелия с пустыней, аллегорически выраженная у древних египтян и у греков вечной войной Озириса с Тифоном. В трудолюбивом Египте Озирис при содействии божества Нила сразил враждебного Тифона, загнал его в Эфиопию и оплодотворил освобожденную от губительных его набегов почву. Но в Сирии при постоянной убыли народонаселения, политическом неустройстве края и беспечности правительства опустошительные набеги Тифона одолевают с каждым годом и более и более затесняют эту благословенную природой полосу, простирающуюся под роскошным покрывалом своих жатв промеж двойной пустыни песков и моря. Засуха великой пустыни съедает понемногу плодоносную почву с восточной стороны Сирии, а с береговой стороны море накопляет подвижные громады песков, переносимых, вероятно, ветрами из Ливийской пустыни в море и выбрасываемых волнами в Сирию{Явление это особенно поражает взоры в Суре и в Бейруте. Известно, что Сур, древний Тир, был некогда островом. Александр Македонский плотиной присоединил его к материку, чтобы дать приступ. Плотина эта пересекла течение вод вдоль берега, и от происшедшего таким образом накопления песков образовался со временем наместо узкой плотины широкий перешеек, на котором песок заметно нарастает при продолжительных юго-западных ветрах и уже поднялся выше нынешней крепостной стены; порой [песок] даже через нее втекает в город. Жители собираются тогда с лопатами и с корзинами, чтобы отстоять свой город от этого страшного приступа, завещанного македонским завоевателем опальному городу.
В Бейруте самое образование берега, выступающего мысом далеко в море, причиняет то же явление. Пески покрыли уже всю южную полосу этого мыса на огромное пространство и глубоко погребли множество садов и плантаций и даже дома в два этажа; местоположение еще помнят старики. В восьмилетний период моего пребывания в Бейруте пески эти подвинулись вперед на десять с лишком сажен среди богатейших плантаций. Ничто вернее не изобразит врожденной беспечности азиата и азиатских правительств, как это совершенное равнодушие, с которым всяк взирает на неминуемую опасность, не принимая никаких мер для охранения своих поместий. Паши турецкие, в непосредственном управлении коих состоит ныне Бейрут, отнятый Портой от города, нисколько не думают пособить беде, а единственное средство есть насаждение елового леса по примеру гениального горца Фахр эд-Дина.}.
На Антиливане Шихабы, по наследственному в их роде обычаю, продолжали семейные крамолы. При Фахр эд-Дине благодаря влиянию его на все соседственные округа они стали обращаться со своими жалобами к нему, а уже не к паше дамасскому, который, по основному правилу политики османской, не преминул бы погубить одного из братьев другим и ослабить партию обоих. Фахр эд-Дин для примирения своих родственников разделил между ними Антиливан на два участка: одному из братьев он дал Хасбею, или Нижний Антиливан (Вади-т-Тим-Тахтани), а другому – Рашею, или Верхний
