что сказали, если я правильно понял, что доверяли ему? Впрочем, до того, как увидели набор Сент-Винсента… Но даже и тогда уверенности у вас не было.
– Уверенность появилась, когда Каргейт вернулся в комнату.
– Ясно. Пожалуйста, рассказывайте. – На самом деле Фенби и пришел, чтобы об этом узнать, но он предпочитал действовать не напрямую; и то, что Макферсон отчаянно пытался выяснить у мисс Нокс Форстер имя душеприказчика Каргейта и предостеречь того от продажи коллекции, дало возможность Фенби оправдать свой визит.
– Мне было велено, – Макферсон язвительно усмехнулся на слове «велено», – явиться к нему в 14.30. В четверть третьего у гостиницы Лакингфилда меня должна была ждать машина. То есть Каргейт явно указывал, что я недостоин с ним обедать; подразумевалось, что я и со слугами обедать не буду. В 14.30 я приехал, и меня проводили к нему.
– В библиотеку?
– Видимо, да. Из холла – дверь налево от входа.
– Именно. Продолжайте.
– Он разглядывал марки Сент-Винсента, о которых я упомянул, и немедленно принялся объяснять мне, какую замечательную коллекцию собрал. На самом-то деле он намекал, что я удостоен великой чести раз в жизни увидеть такое великолепие. Должен сказать, через мои руки прошло много подобных коллекций, но его марки действительно были хороши. Или, верней, были бы хороши, будь они настоящими.
– А они не были?
– Не были. Полагаю, на меня подействовали тон и манеры Каргейта, поэтому я был настроен критически. – Макферсон взъерошил седые волосы и, казалось, снова впал в раздражение. – Так или иначе, я внимательно пригляделся к маркам, и, боюсь, Каргейт все прочел по моему лицу.
Фенби, глядя на филателиста, подумал, что по этому лицу наверняка можно прочесть больше, чем тому кажется. Однако развивать эту тему инспектор не желал и вернулся к основному разговору:
– И вы сразу разглядели подделки?
– Одну-две – сразу. По крайней мере, появились сильные подозрения, и я допустил ошибку, спросив Каргейта, где он взял эти марки. «Не у вас», – ответил он. «Да уж надеюсь», – сказал я. Тут он рассердился и спросил, что я имею в виду. Я объяснил, что гарантирую подлинность каждой марки, которую продаю, и что не уверен вот в этих марках. И показал на шестипенсовую с надпечатками «полпенни». Тут он просто рассвирепел и заявил, что впредь не будет мне показывать вещи, на которые я недостоин смотреть. Если подумать, ему бы стоило сказать, что он больше не будет иметь со мной дел, но Каргейт прекрасно понимал, что сам себе навредит, потому что именно у меня было то, что ему нужно. Так что он снизил обороты и ограничился замечанием, что не мне бы говорить, поскольку у меня есть привычка держать в своих альбомах сомнительные экземпляры. Тут я, разумеется, запротестовал. Ведь именно для этого я и приехал. Помните, я упомянул?
– Да. И это тоже связано с марками Сент-Винсента?
– Нет, речь шла об ирландских марках. Довольно заурядных, имейте в виду, хотя кое-какие экземпляры с пропущенным
