недавно город назывался «Ворошиловградом» – и временами перескакивали с одного названия на другое.)
Я бы хотела, чтобы ты ответил «да» и освободил меня от необходимости выбирать. Но ты говорил – «нет», – ты должна уехать, ты должна получить хорошее образование… Ты слишком хорошо меня понимал, хотя в то лето мы то и дело зло и мучительно обвиняли друг друга: «Ты не любишь меня, ты меня не любишь!»
И все-таки я уехала… Потому что никакая любовь не спасает от неотступного давления окаменевающей над головой скорлупы и от ужаса перед перспективой так никогда и не узнать, каков же он, мир за пределами родного яйца.
История повторялась, отзеркаливая саму себя. Сегодня тесно было уже тебе, и уже ты не готов был оставаться там, где родился и пригодился. А я?.. Я больше не видела смысла в том, чтобы биться головой об стену для того, чтобы с боем пробиться в новую скорлупу. И еще я больше не любила тебя.
– Мы должны поехать вместе. Я хочу, чтобы мы поехали вместе.
Я не знаю, было ли что-то не так в этих словах или в тоне, которым ты их произнес. Но только мне вдруг стало совершенно ясно. Что ты, как и я, всего лишь играешь роль. Ты звал меня с собой «как порядочный человек», «как настоящий мужчина», но не так, не так ты звал меня десять лет назад, когда нескольких слов, внезапно раздавшихся из телефонной трубки после многолетнего разрыва, оказалось довольно, чтобы перевернуть всю мою только начавшую устаканиваться жизнь.
Нет, конечно, ты не обманывал меня, и действительно хотел, чтобы я поехала с тобой. Ты был хороший, верный человек, я всегда могла на тебя положиться. Просто ты больше не любил меня. Какое облегчение. «У нас была хорошая жизнь», – спокойно подумала я о нас, как о достойных покойниках или достойных стариках. Но она закончилась. Спасибо Богу за все.
Я улыбнулась Руслану.
Он расслабился, притянул меня к себе.
– Поедешь со мной?
И я улыбнулась снова, счастливая, что все завершается именно так. Как хорошо, что мы не расписаны. Не нужно будет тратить дни и месяцы на формальности. Все закончится там же, где начиналось когда-то – на старом диване, под книжной полкой.
Ты что-то почувствовал, нахмурился, потянул одеяло на себя и прикрыл живот.
– Послушай, это серьезно… Я должен ехать.
Ну конечно же, серьезно, о Господи! Как же хорошо, что можно ничего не объяснять. Что можно сказать: «Я не поеду», вместо того чтобы произносить мучительное: «Я не люблю». Я улыбнулась в третий раз, глядя в такие чужие, такие родные когда-то глаза, сказала ласково, как только могла:
– Ты обязательно должен ехать, – и добавила тут же, практически без пауз: – Я никуда не поеду.
Мы лежали, обнявшись два в одно, и цветы на подоконнике…
…стояли восьмимартовские тюльпаны от Лекса и самодельная открытка с кривыми цветочками от Машки, похожая на те, что когда-то я рисовала для мамы. Я сгрызла вторую морковку и отодвинула
