спросил быстро, с откровенной подозрительностью, и при этом зашмыгал носом-«хоботом», словно принюхивался. – Они же начали действовать еще до того, как в магазин вошли.
Майор слегка смутился, но все же ответил внятно:
– Внутренняя камера установлена против большой уличной витрины и стеклянной двери. У меня большой телевизор. Там изображение крупное. Было видно, как они по крыльцу поднимаются и о чем-то говорят. Один при этом сильно жестикулировал. Возможно, намеренно, чтобы внимание охранника на крыльце отвлечь. А потом и началось – застрелили того, первого охранника, когда он опасности не ждал, надели маски и ворвались в магазин… Запись, как я понимаю, у вас. Лица идентифицировать вам не удалось?
– К сожалению… При укрупнении лица расплываются на квадратные пикселы. Идентификации такие лица обычно не подлежат. А с расстояния, да еще через стекло, лиц не разглядеть. И в самом магазине никто из них маску не снял и перед камерой не сплясал.
– А машина, на которой они уехали? – спросил я. – Лариса же номер запомнила.
– Номера принадлежат совершенно другой машине. Сняты в гараже в Чапаевске. Хозяин машины умер две недели назад. Наши сотрудники навестили семью умершего. Проверили. Гараж оказался вскрытым. Номера пропали, хотя машина на месте.
– Инспектора ДПС стреляли по машине. Пробоины должны быть… Искали, кто в ремонт обратится?
Следователь даже фыркнул возмущенно:
– Не первый день работаем. Конечно, искали. Инспектор, который стрелял, уверяет, что первая пуля ушла в асфальт, а вторая и третья пробили заднюю дверцу внедорожника. Такую машину и искали. Даже по частным мастерским прошлись. По всей области. Никакого следа. Правда, в одном магазине автозапчастей заднюю дверцу заказывали. Но заказывали за три дня до нападения на магазин. Тем не менее мы машину проверили. Там не пулевые пробоины, а просто ржавчина краску проела вокруг дверной ручки. А машина такая же, такого же цвета.
– А какая машина была?
– Этим вопросом не я занимаюсь. Офицер из моей бригады. Потому я могу что-то передать неверно. Внедорожник – это точно. Кажется, «Шевроле Тахо». Но я в машинах плохо разбираюсь, потому могу напутать.
– Чай готов, мужчины, – позвала нас в это время на кухню Лариса.
Я, честно говоря, пить хотел еще в аэропорту, сразу после приземления. Но там сначала было не до того – я искал тех, кто меня встречает, а потом уже и забыл о своем желании. Сейчас вспомнил и потому двинулся на кухню первым. Остальные – за мной.
Расселись на кухне за небольшим столиком. Я сел в углу. Мне почему-то показалось, что именно в этом месте обычно сидел мой старший брат. У него, офицера ВДВ, прошедшего две чеченские войны, должны превалировать те же чувства, что и у офицера спецназа. Место в углу закрывалось с двух сторон, эти стороны были безопасными. Может быть, что-то я о брате думал не правильно или не совсем правильно, тем не менее эти мысли как-то сближали меня с ним, хотя сильно близки
