чревовещательно эти реплики, «точно из-под пола». В нашем спектакле Раневская подыгрывала Шарлотте и реплики «О да, погода великолепная, сударыня» и «Вы, сударыня, мне тоже очень понравился» говорила низким утробным голосом, танцуя с Петей Трофимовым.
ЭФРОС. «Шарлотта чутка, она все взяла на себя. В этом трагизм. Клоуну не хочется смеяться. Допустим, умер кто-то ее близкий, но зал не должен об этом знать, ее посылают зал смешить. Пищик – добрый человек, он знает, что если он начнет сомневаться в ее фокусах, то ее это расстроит. Он искренен тут. После каждого фокуса Шарлотта как будто бы за кулисами узнает, приехали или нет. А ей дают пинок под зад, и снова приходится играть. Потом ей говорят, что артист, который ехал, умер, и ей приходится снова играть. За кулисами – ужас, а на сцене веселье.
Вначале начните просто, легко, чтобы не было приспособлений, а чисто человеческое поведение. Публика тоже беспокоится, как и Раневская. Отвлекайте и публику. Это как сеанс – учите показывать фокусы. Пытайтесь отвлечь меня от мыслей о саде. Я буду говорить вам о саде, когда вы не сможете увлечь меня. Вот, собственно, и вся сцена. Почему она с этим обращается к Пищику? Потому что Раневская сразу скажет: не надо никаких фокусов сейчас. Есть ведь только один наивный человек – Пищик. Он может всему поверить. А через него она обращается к Раневской. Пищик же ею восхищен, он вообще любит, когда фокусы показывают.
Представьте, что на всех пушку наставили, а пока ее заряжают, вы всех отвлекаете. Страшно от того, что средства против пушки наивны и смешны. Пищика она развеселила, а Раневскую нет».
Однажды мы гуляли с моим хорошим другом Эдисоном Денисовым (гениальным композитором, что важно для последующего рассказа) в лесу где-то в Сортавале, и он мне развивал теорию о хороших людях и плохих музыкантах, что, мол, есть хорошие люди, но плохие музыканты и наоборот, и что «хорошие люди» любят плоть, а «хорошие музыканты» тяготеют к духу.
Позже, перечитав «Записки Кота Мурра» Гофмана, я натолкнулась на рассуждения музыканта Крейслера об этом же. Я поняла, что теория Эдисона Денисова именно оттуда. Но сама мысль мне понравилась. Сколько раз я встречала очень хороших, добрых людей, но плохих актеров. И наоборот. И я стала тоже делить людей на «хороших людей, но плохих музыкантов» – «Guter Mensch, aber schlechter Musikant», как говорит Шарлотта в «Вишневом саде». А Петя Трофимов подытоживает: «Лошадь вы этакая…» То есть Пищик – хороший человек, но совсем не способен на духовную любовь.
Плотские люди с толстыми, загребущими пальцами, как у купцов, и вроде бы Лопахин должен быть таким, не способным понять очарование и духовность вишневого сада, но у него «тонкие, нежные пальцы, как у артиста… тонкая, нежная душа» – как про него говорит тот же Петя Трофимов. Так почему же все-таки Лопахин рубит – сиречь губит вишневый сад?
У Лопахина, по классификации Гофмана – Денисова, помимо воспитания, от природы живет тот «дух хорошего музыканта», который и заставляет его тянуться к таким людям, как Раневская и Гаев. Лопахин влюблен в Раневскую, влюблен в красоту вишневого сада, «прекрасней которого ничего нет на свете», но эта страсть его никогда не будет утоленной, и, получив вишневый сад, он его убивает. В нем просыпается его плотская душа: «Ермолай – битый, малограмотный
