style="font-size:15px;"> Я достала листок бумаги и протянула ей. Руки ее дрожали, что, в общем-то, не удивило. Зная ее характер, я не сомневалась: ничего хорошего она от жизни в принципе не ждет.
С минуту Марина Витальевна разглядывала записку, точно там не пара слов, а текст на три тысячи знаков. Потом взяла очки, лежавшие на холодильнике, и вновь принялась читать. Губы ее при этом шевелились, словно у первоклашки. Я приготовилась к испытаниям.
– Я ничего не понимаю, – жалобно произнесла она, положив листок на стол перед собой.
– Видите ли, 23-й дом вроде бы нежилой, а моя подруга мечтает устроить там фотосессию, вот я и подумала: может, кто-то из ваших бывших квартирантов знаком с хозяином дома?
– Какой дом? Господи, Тина, как ты меня напугала…
«Интересно, что ж такого страшного я сказала?» – очень хотелось спросить мне, но вместо этого я начала плести про подругу и фотосессию, а Марина Витальевна, сложив руки на коленях, продолжала смотреть на пожелтевший листок бумаги с таким выражением, точно перед ней устроилась гадюка.
Разумеется, я уже жалела, что пришла сюда, и тут Марина сказала:
– Теперь придется в полицию идти. Как думаешь?
Это уж вовсе никуда не годилось, и я, не сдержавшись, спросила:
– В полицию-то зачем?
– А вдруг это важно?
– Кому?
– Ну, не знаю… – Она тяжело вздохнула.
«С ума сойти», – мысленно простонала я, а вслух сказала:
– Это просто адрес, который кто-то из квартирантов записал на листке бумаги. Я сомневаюсь, что в полиции этим заинтересуются.
– Думаешь? А следователь сказал, если что-то вдруг вспомните или еще чего…
– Какой следователь? – насторожилась я.
– Фамилии я уже не помню. Шесть лет прошло.
– Стоп! – прорвало меня.
Может, прозвучало не особо вежливо, но подействовало. Марина Витальевна теперь смотрела и помалкивала, а я задала вопрос:
– Что случилось шесть лет назад?
– Как же… сестра моя пропала.
– В каком смысле «пропала»?
– В таком, – пожала плечами она. – Была и нет.
– Но… – подобное в моей голове не особо укладывалось. – Она возвращалась с работы или еще куда-то пошла? При каких обстоятельствах это случилось?
– Да никаких обстоятельств не было. Пропала, и все, до сих пор ни слуху ни духу… Такие обстоятельства.
– А почему вы решили, что записка имеет отношение к вашей сестре?
– Почерк-то ее.
– Вы уверены?
– Конечно, уверена. Почерк у нее красивый, буковки ровненькие и с завитушками. Она еще в детстве всем поздравительные открытки подписывала. Здесь видно, что спешила, но все равно буковки одна к одной.
Приподнявшись, я посмотрела на записку. Буквы действительно ровные, и завитушки присутствуют.
Тут Марина Витальевна
