ночи, посреди зимы. Холодно, как у стервы между сисек!
– Правильно «у ведьмы».
– Это почему? А, не важно… – быстро добавила Ева. – И так и так глупо. Если ты ведьма, почему сиськи холодные? Я стерва, и еще вчера мои сиськи были очень даже теплыми.
– Славно отдохнули?
– Не отстой.
Голубое небо, лазурная вода, белый песок и Рорк. Да, не отстой…
Только отдых закончился.
– Вызывай чистильщиков, бригаду из морга и приставь к трупу парочку патрульных. – Ева поглядела на часы. – Сейчас давай к нему на квартиру. Какой смысл будить спозаранок мать с такими новостями…
Ева плотнее натянула на озябшие уши дурацкую шапку и обронила фонарь. Когда наклонилась, взгляд скользнул по телу, куда доставал луч.
– Постой! Это же… Очки-микроскопы!
– Что там?
– Скажу, если дашь очки.
Она опустилась на колени и передвинула левую руку жертвы.
– Твою мать! Чуть не проглядела!
– Что проглядела? – Пибоди достала из Евиного чемоданчика очки и надела ей на голову. Наклонилась.
– Сердце! Столько крови и гематом, что едва не пропустила. Моррис у себя, конечно, обнаружил бы, но в этом свете…
– Да что там?
– Вон, под мышкой! – Ева наклонилась еще ниже и приставила пальцы. – Около дюйма в длину и ширину. Аккуратное, как дорогая татушка. Внутри инициалы: «Д» и сверху «Э».
– «Д», наверно, Дориан.
– Не исключено.
Это, конечно, могло изменить версию.
– Все-таки любовник или отвергнутый воздыхатель? До смерти или после? Подпись или заявление? Края четкие. Убийца не торопился, работал тщательно.
– Маккуин вырезал на жертвах цифры, – припомнила Пибоди, – чтобы копы не сбились со счета. Может, все-таки подпись. «Э» развивает с жертвой болезненные, неадекватные отношения. А поскольку такие отношения ничем хорошим не кончаются, пускает в ход кулаки, связывает Дориана, затыкает ему рот, мучает, убивает и вырезает под мышкой сердце – свои инициалы поверх его.
Ева кивнула – неплохая теория. Достоверная и логичная.
– Прокатит.
– Может, это не первые такие болезненные и неадекватные отношения.
– И это в кассу… – Ева поднялась, сняла очки. – Пробьем по международной базе на похожие случаи. А сейчас поехали к нему. Не исключено, что там кто-нибудь знает его приятеля на «Э».
– Мать живет в том же доме, – сообщила Пибоди, когда Ева жестом подозвала полицейского, маячившего в конце улицы.
– Сэкономим время. Сначала – к нему, потом – к ней.
– И, кстати, тоже играет в оркестре. На виолончели-детке.
– У них есть детки?
– Шучу. Она первая скрипка. То есть маленькая виолончель…
– Будем считать, что смешно. Живут в одном доме, вместе работают. Наверняка знает
