свободной и диковатой, как необъезженная лошадь. «Тварь-из-Моря» то ли ничего не могла с ней поделать, то ли не сочла нужным, сосредоточившись на Арции.
Я улыбнулась дану коронному и украдкой глянула вперед, на Александра. Утром мы чуть не подрались, но я настояла на своем: рядом с королем Арции должны ехать таянский принц и граф Трюэль, а не лесная ведьма, кем бы она ему ни приходилась. Иногда Сандер бывал ужасно упрямым, но Луи как-то его уболтал, полагаю, с помощью очередных рыцарских глупостей насчет моей репутации, словно мне могло что-то повредить. Как бы то ни было, Александр Тагэре занял почетное место во главе процессии, а я оказалась между рубакой Стахом и изящным Золтаном, которые наперебой рассказывали мне о таянских делах и обычаях. За прошедшие шесть веков здесь случилось немало, но Таяна осталась сама собой, не то что Арция. Конечно, дружба с гоблинами и эльфами и бесконечные войны наложили свой отпечаток, но ядро осталось прежним.
Наши дрыганты весело цокали подковами по булыжным мостовым, я узнавала улицы и площади. Дома в центре стали повыше, прибавилось статуй и памятников, а в лицах многих горожан отчетливо проступали гоблинские черты, но это была Гелань. Это были друзья и союзники. Мы миновали площадь Ратуши с ее четырьмя фонтанами и свернули на широкую улицу, которой я не помнила и не могла вспомнить, так как появилась она много позже моего ухода. Улица Гардани, так ее назвал Золтан – и тут прошлое наконец-то схватило меня за горло. Когда-то Шани Гардани был моим лучшим другом, он знал про меня все. Даже больше, чем Рене, а теперь от него осталось лишь имя и…
Работу Клэра я узнала сразу! Улица Гардани пересекала другую, и на перекрестке кто-то (кто-то… эльфы, разумеется!) разбил сад, посредине которого стоял конный памятник, казавшийся живым. Гардани в одежде рядового «Серебряного», которую он всегда носил, легко сдерживал расшалившегося коня, одновременно вглядываясь куда-то вверх, словно следя за пролетающей птичьей стаей. Я не могла оторвать взгляда от лица Шани, казавшегося чуть старше, чем тогда, когда мы расстались. Как оказалось, навсегда.
Я знала о мечте Клэра повторить Всадников Горды, передав в камне ощущение мощи и полета, не знаю, удалось ли это ему, но Шандер! Я хорошо помнила это его выражение – задумчивое и вместе с тем твердое. Для меня он умер только сейчас, потому что одно дело понимать, что в одну реку дважды не входят, а другое вернуться к тем, с кем ты говорил, смеялся, пил из одного кубка, и взглянуть в глаза каменному изваянию.
– Данна Ликия устала? – иногда чужая забота вызывает искреннее желание убить. Я улыбнулась.
– Нет, я просто засмотрелась. Такой красоты нет даже в Мунте.
– А то ж, – Барсук очередной раз подкрутил многострадальные усы, – то ж не абы кто, а эльфы делали. Они с покойным крулем не разлей вода были, вот и сделали статую. Чисто живой, глаз не оторвать! А конь! Каждую волосинку в гриве посчитать можно.
– Эльфы? – я не сумела себя сдержать, но Стаха дрожь в моем голосе нисколько не удивила.
– Они!
