была Эдди. Ее можно было уговорить пустить Мэдока в дом. Только нельзя было говорить об этом сразу и напрямую.
– Я здесь всего на недельку или около того.
Я отхлебнула сок и поставила стакан обратно на поднос.
– Осенью поеду в колледж при Северо-Западном университете, но остаток лета до начала учебного года планирую провести с отцом. Так что я здесь проездом, только чтобы повидаться со всеми вами.
Она взглянула на меня по-матерински, и в ее взгляде ясно читалось сочувствие тому, как много мне еще предстоит узнать о взрослой жизни.
– Хочу с ним увидеться, – Эдди кивнула и посмотрела мне прямо в глаза. – Чтобы расставить все точки над «и».
Расставить точки над «и»? Ничего подобного. Увидеться и посмотреть ему в глаза? Да.
– Это здорово.
Я поставила поднос на кровать и встала.
– Пойду на пробежку. Тропинка вокруг карьера ведь еще не заросла?
– Нет, насколько я знаю.
В противоположном конце моей по-новому отделанной комнаты находилась дверь в маленький чулан, где я вчера бросила сумку с вещами. Туда я и направилась.
– Фэллон, ты всегда спишь в трусиках и футболке, которая даже попу толком не прикрывает? – смеясь, поинтересовалась Эдди.
– Да, а что?
На несколько мгновений, что понадобились, чтобы наклониться за сумкой, в комнате повисла тишина.
– Хорошо. В конце концов, Мэдока здесь нет, – пробормотала Эдди милым голосом и оставила меня одну.
Одеваясь, я разглядывала свою старую комнату, в которой был сделан свежий ремонт.
Вчера вечером, когда Эдди проводила меня сюда, я не смогла узнать ее. Не было больше моих скейтерских плакатов, вся мебель стояла на новых местах, а красные стены стали кремовыми.
Кремовый цвет? Да уж.
У меня была целая стена, полностью залепленная наклейками на бампер. Теперь на ней красовались банальные фотографии Эйфелевой башни и мощеных французских улочек.
Постельное белье было светло-розовое, а кровать и гардероб стали белыми.
Стол для рисования вместе со всеми рисунками, полки с лего-роботами, CD- и DVD-диски – все исчезло. Не могу сказать, что скучала по всему этому последние два года, но чуть не разревелась, увидев перемены. Возможно, потому, что мне было тяжело принять тот факт, как легко мою прошлую жизнь вынесли на помойку.
– Твоя мать сделала ремонт почти сразу после твоего отъезда, – объяснила мне Эдди.
Разумеется, она сделала.
Всего на каких-то пару минут я позволила грустным воспоминаниям увлечь себя.
Но быстро пришла в себя. Да пошло оно все к черту! В конце концов, надо признать, что теперь моя комната больше походила на комнату взрослого человека, да и у мамы со вкусом все в порядке. Никаких тебе обоев в цветочек. Шторы и постельное белье в мягких розовых тонах, мебель в невинно-романтическом стиле и черно-белые фотографии в ярких рамках заставили меня
