style="font-size:15px;"> – Знакомьтесь, это Илья – наш замечательный фотограф. – Широким взмахом Лариса обвела рукой детские фотографии на стенах. – Это его шедевры.
– Дети – сами по себе шедевры, – отозвался он с таким выражением, будто говорил о тараканах.
– Не скромничай! Ты умеешь поймать кадр.
Вот теперь улыбнулся, отметила Кира. Его сдержанная улыбка показалась ей слепком той, что она видела на фотографии. Только выглядел он старше… Или просто казался усталым? Невыспавшимся? Взгляд не светился.
«Это из-за их недавней ссоры? Совесть мучает?» – ей хотелось разглядеть его как следует, но было неловко. Поэтому Кира только скосила на Илью глаза и уставилась на фотографии.
И сразу стало как-то легче… Глаза малышей блестели такой радостью, будто они жили в идеальном мире, где не было ни войн, ни болезней. И за их Крым не разгоралась драка между серьезными взрослыми дядьками, которые меньше всего думали об этих малышах. Ей вдруг пришло в голову жутковатое: может быть, и нет никакой трагедии, когда ты умираешь ребенком? Еще не перестрадавшим, не разочаровавшимся, любящим жизнь… Уходишь абсолютно счастливым. Разве это плохо?
– Теперь попробуй сфотографируй ребенка! – посетовал Илья, обращаясь только к Ларисе. – Нужно заручиться письменным разрешением родителей, а то в суд побегут. Хотя я же только лица снимаю…
– Боже!..
– Не шучу. Я таскаю с собой целую пачку бланков!
Они обменивались репликами, будто, кроме их двоих, никого не было в зале. Затаив дыхание, Кира следила за каждым движением Ларисиных губ, пытаясь поймать гримасу горечи. Кому легко дается общение с бывшим… Возлюбленным? Любовником? Для Киры это были разные понятия. Но сейчас важнее было понять, о чем думала и что чувствовала Лариса…
Ладонь Антона скользнула по ее плечу:
– Все хорошо?
– Конечно, – произнесла Кира машинально. – Хорошо тут у вас!
«Я не успокоюсь, пока не выясню все. – От ощущения собственной обреченности сдавило сердце и пришлось поглубже вдохнуть. – Не знаю – зачем, но мне нужно знать правду».
Не подозревая, скольких людей сгубило навязчивое желание высветить то, что должно быть покрыто мраком, Кира достала телефон (тот самый!) и, держа его так, чтобы увидел даже слепой, громко провозгласила:
– Я, конечно, не фотограф… Но можно я вас щелкну на память?
И направила стеклянный глаз камеры на Илью. От неожиданности он смутился, неловко усмехнулся и закрылся, скрестив на груди руки. Кира быстро нажала кнопку:
– Отлично! Готово. Сейчас гляну…
– Теперь все играют в фотографов, – усмехнулась Лариса, обращаясь к Илье. – Благо техника позволяет.
– У меня старенький. – Кира повертела телефоном чуть не у ее носа.
Без интереса скользнув взглядом, та заговорила о том, какими снимками хорошо бы оформить музейный зал. Не узнать собственный телефон Лариса не могла. Или она настолько выше мира вещей? Да и
