ые крики, чувствую вкус рыхлой влажной земли во рту, когда просыпаюсь.
– Фил! Я дома! – От кошмарного сна меня пробуждает звонкий Викин голос, доносящийся из прихожей.
Она проходит в спальню и, наклонившись, целует.
– Вика… Родная… – тру глаза и потягиваюсь, чувствуя, как ломит кости, а потом не могу удержаться, хватаю девушку и тяну на себя.
Она со смехом падает в мои объятья. Обнимая, перекатываюсь на нее, упираюсь в кровать локтями.
– Что, не ждал, Фила? – Вика дерзко и с вызовом улыбается. – Серьезно, я думала, ты вовсю свободой пользуешься – ладно, не девочки, но с друзьями-то уж мог бы в выходной погулять?
– Ждать не ждал, но пользоваться свободой не собирался. Ты же знаешь – у меня сейчас выходных нет. С утра бегал, потом изучал рынок, прикидывал, что да как, потом бокс и тренажерка… К вечеру уже так вымотался, что отрубился, читая Адизеса. Он пишет до того полезные книги, что они меня в сон…
Она затыкает мне рот поцелуем и лезет рукой под футболку.
– А ты чего…
Я хочу спросить, почему она вернулась от родителей, к которым уехала на все выходные, на день раньше, но кровь отливает от мозга. На ближайшую четверть часа желание что-либо спрашивать пропадает…
Когда мы, отдыхая, молча лежим, пытаюсь ухватить клочья ускользающего сновидения, но в голове мелькают только образы – лес, погреб, дождь, какие-то люди и моя полная беспомощность. Я эти мысли отбрасываю – обычный кошмар. У меня все хорошо! Любимая рядом, родители здоровы, у сестры карьера прет в гору – ее повысили, и мой племяш Кир с нового учебного года пойдет в элитную школу. Ну, а я… Я в полном порядке и уверенно продолжаю качаться – причем как в плане мышц, так и в плане уровней и опыта.
– Так ты чего раньше, чем планировала, вернулась? – вспоминаю я незаданный вопрос.
– Ты знаешь… Мы сидели за столом, обедали, разговаривали. Родители, брат, дочка… – Вика умолкает, погружаясь в воспоминания. – И меня вдруг так сильно к тебе потянуло! Почувствовала что-то непонятное, как будто я тебя теряю! Сначала хотела просто позвонить, потом смотрю – отец на рыбалку собрался с ночевкой, у мамы тоже свои заботы… Расцеловала Ксюшку – и в машину. Так гнала, чтобы успеть засветло вернуться, чуть в аварию не попала – вынесло на встречку, развернуло, мимо белый «крузак» пронесся… – Вика рассказывает отрешенно, словно это все произошло не с ней. – Зашла домой, услышала твое сопение, и сразу отлегло!
Прижимаю ее к себе, проникшись рассказом, – работает эмпатия. Я, будто наяву, ощущаю горечь потери и чего-то жуткого, что могло произойти, но обошло нас стороной. Некоторое время мы лежим молча, а потом Вика отрывает голову от моей груди и легко поднимается. Встаю и иду вслед за ней в ванную, не в силах оторвать взгляд от ее округлых упругих полушарий.
– Поужинаем? – спрашивает она, когда мы вместе принимаем душ. – Мама передала всяких пирожков.
– Жареных?
– Пареных! – Вика хлещет меня мочалкой. – С яйцами, луком, капустой и картошкой!
– Да я просто спросил, ты чего, – отвечаю я, уворачиваясь. – Маме спасибо большое! Все-все, сдаюсь!..
Викина реакция объясняется просто: я ее уже задолбал своими лекциями о полезной и вредной пище. А куда деваться, когда стоит побаловать себя обычной жареной картошкой, как система начинает засыпать предупреждениями и угрожает дебафами. Вообще, судя по сообщениям интерфейса, все жареное повышает риск онкологических заболеваний и повышает уровень холестерина. И все бы ничего, но каждый раз, когда я вижу снижающиеся пусть даже на тысячную долю процента жизненные силы, удовольствие от вкусной еды смазывается.
Пока Вика переодевается, я успеваю настрогать свежих овощей к ужину. Это единственный способ хоть как-то нейтрализовать вредную пищу – доказано системой.
– Как Ксюша? Мама с папой? Витек? – спрашиваю Вику, высыпая требовательно мяукающей кошке последнюю пачку корма в миску.
– Да все у них хорошо. Витька на каникулах. Ему последний год в школе остался, потом в армию. Так что сутками за компом, в игрушки гоняет… Готовится к службе! – В голосе ее слышится сарказм.
– А во что играет? – из какого-то подсознательного интереса спрашиваю Вику.
– Да бог его знает, я в новых играх не особо разбираюсь. Бегает, стреляет в одной, во второй тоже бегает, только колдует… Ксюха моя тоже, Витька для нее авторитет, сидит рядом – смотрит, учится, сама пробует. Ругать бесполезно, знает, что дедуля с бабулей все ей разрешат, стоит мне выйти за порог! Разбаловали вконец! – Вика вроде бы ругается, но видно, что больше для проформы.
– Ну, так… Бабушки, дедушки – они такие. Лишь бы внуки улыбались… – Я изрекаю банальность – меня тоже баловали.
– Слушай,
