чувалов подсолнечника. Квартиру нашли по записке Михаила, оставшегося дома. Хозяин, ещё крепкий старик, прочитав записку, стал открывать ворота.
– Заезжайте. Возы ставьте сюда. Быков на бычий баз. Лошадей в конюшню. Колодец у нас свой, через два часа напоим.
За ужином Иван Семёнович рассказал о жизни станицы, что в станице голод и сильная нехватка одежды.
– Я думаю, вам надо прислать своих людей в каждый наш Придубровский хутор и хуторок, собрать людей и попросить, ради Христа, помощи хлебом и одеждой. Каждый двор даст по два – три мешка зерна, и одежду дадим. Не надо брезговать ничем. Собирать надо все – от валенок подшитых, старых тулупов и до белья. У всех есть и все дадут. Мы привезём не зерно, а муку и пшено. Проехать надо в Столыпинские хутора: Новый, Ясенов, Ежов, Андриянов, Белогорский, Любишинский. Там зерна пятилетний урожай. Там по возу дадут со двора. Только вам повернуться надо быстрее, не дожидаться голодной смерти. Гнать её надо дубиной. Кто запретил торговать зерном на базаре у нас в государстве? Наши хуторки завалили бы зерном нашу станицу, Кумылгу и Михайловку. У нас хлеб лежит мёртвым капиталом, а то и гниёт, а рядом люди умирают от голода. Этот руководитель или круглый дурак, или злодей, – заключил хозяин, Фома Кузьмич.
– Есть у нас ещё одна беда, – сказал Павел.
– Какая?
– Супруга Михаила Ивановича, Катерина Ивановна, ангельская душа, а болеет.
– Она у него из Поповых? А Поповы, как и Долговы, люди верующие, богобоязненные, уважительные. А что с ней? – спросил хозяин.
– У неё экзема на руках и ногах. И что только она не делает, ничего не помогает.
– Экзема – болезнь не смертельная, но докучная и полностью выводит человека из строя жизни, – раздался с печи бодрый женский голос.
– Кто это? – спросил Павел.
– Это я, хозяйка этого дома, Любовь Васильевна. Экзему я испытала на втором году замужества. Год болела. К Протопоповым врачам в Зотовскую ездили, они нам рассказали, что её сто видов и у каждого вида своё лекарство. Надо попасть на своё лекарство. Протопоповы нам дали шесть видов лекарств. Ни одно не помогло. Летом забрел к нам на хутор цыганский табор, и к нам зашли цыганки. Я сижу с замотанными руками и ногами. Одна цыганка пристала да пристала: «Покажи руки». Свекровь моя говорит: «Покажи, хуже не будет». Я показала. Цыганка говорит: «Она». И побежала во двор. Несёт большую охапку камышовых цветов, жжёт сама их на загнетке[10], золу смешала со свежими сливками, от камушка, который достала она из своих юбок, отстругнула немножко, всыпала в золу и ещё раз перемешала. Этим тестом она мне залепила все мои болячки и сказала: «Не снимай повязки, я скоро приду».
Только она ушла, как ноги и руки мои стало колоть словно иголками. Терпеть нету мочи. Приходит цыганка. Я говорю: «Сними повязки, пропадаю». Она запела и заплясала по-своему, по-цыгански, а потом и говорит: «Мы нашли лекарство от твоей болезни». От своего камня отколола мне камешек. Я его отдам Екатерине Ивановне. Тебе, детина, надо набрать цветов камыша, Федя, внучек, пойди с дядей. У Курдюмовых
Загнетка – шесток печи. (
