времени.
– Дай чего Зойка просит, – кто-то выкрикнул из толпы, – холодно стоять.
Бунтарка развернула плакат с требованиями, готовая держаться насмерть, но начался дождь, и буквы на плакате поползли.
Начались преследования. Всех, кто приходил на этот митинг, мэр стращал и призвал такие мероприятия впредь не посещать:
– Я лишу тебя работы, ты у меня нигде не устроишься, – топал ногами и махал руками. Потом, поняв, что это не очень веский аргумент – в деревне работающих было очень мало, большинство – безработные, придумал другую угрозу – выгоню из деревни.
Вот это он говорил зря – такие разговоры дважды закончились для него синяком под глазом. Поняв, что этот довод скорее принесет ущерб его официальному лицу, нежели пользу, решил отыграться на местном корреспонденте, на первой странице газеты разместившего фотографию митингующих с соответствующими комментариями.
Пресса – дело опасное. И чтобы упредить дальнейшее желание журналистов лезть, куда не просят, мэр сфабриковал дело.
Он пригласил к себе для разговора корреспондента, а пока тот находился у него в кабинете, в пальто журналиста подложили пакет с коноплей. Вызванный из города отряд по борьбе с наркотиками уложил представителя свободной прессы на пол, заковал в наручники и увел.
Народ одно не понял в этой истории – зачем коноплю собирать в карман, если она всю деревню задавила – не знают как от нее в огородах избавиться.
Впрочем, журналиста, подержав немного в темнице, вскоре выпустили на свободу.
С Зоей Кузькин разобрался почти тем же способом. Сфабриковал на нее дело о мошенничестве. Якобы Кобрина попросила у него денег на строительство приюта для нуждающихся собак, а он, как человек сердобольный, не мог отказать, и вдруг узнал, что деньги были потрачены на колбасу.
Первая мысль у народа была: это сколько же он ей дал на нуждающихся, если только на колбасу хватило? Все говорило о мэровой жадности. Пошли слухи, которые меценату очень не понравились, пришлось сходу придумать другую версию и обвинить во взятках, подкинув на восьмое марта шоколадку. Население пребывало в недоумении. Однако понимало: вот если бы Зойка воровала как некоторые, то отделалась бы легким испугом. А за шоколадку сесть придется.
На Зойку было заведено уголовное дело, и дали ей год условно.
Всё это время глава был спокоен, как никогда, устранив главного диссидента, он тихо почивал в кабинете власти полностью уверенный, что такое спокойствие теперь гарантированно навсегда. Но все же Кобрина отомстила. Она во все инстанции писала письма о кумовстве и воровстве, о том, что прямо у администрации стоит пивной ларёк мэра, где утоляют жажду притомившиеся работники администрации.
Но, как правило, такие ценные кадры убирают с постов путем повышения в должности. Так Скриповкин оказался в министерском кресле, где и досидел до пенсии. Бывший тракторист отвечал за ту отрасль, в которой вообще ничего не смыслил.
Его сменил на
