на полях этого рапорта рукою Государя Императора написано карандашом: «Сообщить К[нязю] Горчакову для внесения в Особый комитет».
Примечания:
1) «Против слов: “не должно стремится к скорейшему соединению линии Оренбургской с Сибирской” на полях Государем Императором сделана пометка карандашом: “Совершенно справедливо”».
2) Также пометка: на полях против слов: «что правительство наше не намерено отказываться от выгодного устройства здесь своих дел только потому, что оно англичанам не нравится»: «Верно, нет».
ЦГА РУз. Ф. И-715. Оп. 1. Д. 25. Л. 479-490. Копия. Машинопись. Извлечение.
1.2. Договора с городами и ханствами[37]
Начало интервенции Средней Азии и удачи военных Российской империи в либеральной прессе того времени оценивались как примеры легкой добычи славы и наград. Например, газета «Голос» в шутку назвала интервенцию Средней Азии «Крестовыми походами», намекая на походы генералов «за славой и крестами»[38]. Секрет успехов российских генералов в Средней/Центральной Азии был не в их силе или их особых военных талантах их генералов, а в военно-технической слабости местных ханств.
Относительно легкое завоевание Туркестана поставило довольно сложные задачи «управления вновь завоеванным краем» (как это формулировали в тогдашней прессе и документах) и способов отношений с протекторатами. Завоеватель Ташкента М. Г. Черняев стал первым русским генералом, кто заложил основы этого управления, предпринимая шаги к «замирению туземного населения», составляя «договора» с ташкентцами (в большинстве случаев не имея времени для согласования их с «высшим начальством»), принимая и рассматривая массу жалоб и заявлений местных жителей[39]. Особенно уникальными и даже где-то удачными (сообразно обстановке того времени) следует признать первые попытки Черняева «вершить дела по магометанскому закону»[40], то есть наладить административное управление в Ташкенте и окраинах, согласуясь с предписаниями шариата (конечно, в местном его толковании). Интересны так же обращения местного населения к Черняеву, в которых его статус «управителя/губернатора» совершенно естественно (судя по неизменившимся штампам обращения и стилю заявлений «туземцев») приравнивался к статусу былого «хакима/бека», то есть главы администрации Кокандского ханства.
В начале своей карьеры «первого завоевателя Средней Азии» М. Черняев признавался в частных письмах, что одно дело завоевание, и совсем другое – «управление инородцами», веру которых он привык воспринимать как чуждую и даже враждебную[41]. Однако он довольно быстро справился с естественными для офицера армии Российской империи фобиями и научился адаптироваться к условиям, когда управление завоеванными территориями требовало других подходов и стратегий и даже веротерпимости.
Первый опыт «столкновения» с обычаями
Здесь и ниже нами частично использованы материалы гранта «Изучение письменного наследия народов Центральной Азии: источниковедческие и и текстологические исследования» (ФА-Ф1-027) Центра рукописного наследия при Ташкентском государственном институте востоковедения (ТашГИВ).
По поводу взятия Самарканда // Голос. Передовая статья. № 155, 5 июня 1868 г. (Туркестанский сборник. Т. 8. С. 173-177). Газета намекает на то обстоятельство, что награды Российской империи имели часто вид крестов.
Цитата из «Адреса/Обращения к гражданам-мусульманам Ташкента» (см. ниже).
