style="font-size:15px;"> – Это что за зверь такой? – Глеб совершенно не разбирался во всяческой ботве.
– Такое растение, похожее на каллы, только желтое. Воняет скунсом. – На последних словах Аня не выдержала и расхохоталась. – Я знаю, что плохо такое говорить о человеке, но Катя иногда бывает просто невыносима. На самом деле, я совершенно не понимаю, почему мы до сих пор дружим? Хотя, нет. Прекрасно понимаю… Кажется, дождь начинается!
Аня и Глеб как раз приближались к знакомому зеленому ларьку, когда небу надоело сдерживать свои порывы, и оно выпустило молнию. Вслед за вспышкой последовало недовольное ворчание грома, и землю начали атаковать крупные капли. Рыжий рванул к укрытию, но девушка осталась на месте.
– Эй, сюда, промокнешь же!
– И что? Я люблю дождь, – пожала плечами Аня. – К тому же у меня непромокаемая куртка.
Тем временем, словно дождавшись разрешения мелкой, капли зачастили, в считанные секунды превращаясь в настоящий ливень. Но та лишь раскинула руки, словно собираясь взлететь, и счастливо улыбнулась.
– Не дури, замерзнешь! – Глебу пришлось выскочить обратно, но силком тащить соседку он не решался.
– Нет, не замерзну.
– А молнии, ты их совсем не боишься?
– Молнии ударяют в высокие деревья и здания. А я маленькая, меня с вышины совсем не видно. Глеб, оставь в покое. Это же первая весенняя гроза! Просто вдохни воздух, чувствуешь, какой он свежий? И вода, она все смывает, обновляет тебя.
– Ты ненормальная, – только и смог выдать парень.
Холодные ручейки щекотали его шею, а теплый свитер превращался в тяжеленные латы. Ничего хорошего в дожде Глеб не находил. Но Аня была так убедительна, что он не посмел снова спрятаться под козырек.
– Ага, – не стала отрицать девушка. – Надо же, у тебя волосы совсем темные стали, и не похоже, что они рыжие.
Она была сейчас переполнена энергией, словно часть витавшего в воздухе электричества впиталось вместе с водой. Аня готова была вращаться на месте и, подобно пьяной, распевать песни. Такое нелепое состояние, почти эйфория.
Анна не заметила, как протянула руку и коснулась мокрых кудряшек Глеба. И почти сразу отдернула, будто они, и правда, были горячими. Она сама ненавидела, когда к ней прикасались без веской причины. Но искушение было слишком сильным.
А волосы, действительно, оказались мягкими. Не такими тонкими и воздушными, как у самой Анны, а похожими на шелковые нити.
Глеб же вдруг замер, как мышь под веником, и совершенно неожиданно протянул свою ладонь. Пальцы остановились в нескольких миллиметрах от головы девушки, а потом убрали назад вылезшую на лоб прядку.
– И все же, думаю, нам надо домой. Тебя, может, дождик и любит, а я через пару минут точно простужусь.
– Да… – неуверенно прошептала Аня.
Молнии, говорите? Не поражают ее, говорите? А чего же ее так трясет, словно через тело пропустили все двести двадцать вольт? Почему
