легко согласился он. – Вон мэр наш, Семашко Тимофей Петрович, на том и карьеру свою построил, решил, так сказать, монетизировать нематериальные ценности. – О мэре он говорил легко и без пиетета, как о давнем знакомом. – Городу выгодны все эти дикие истории про оборотней и озерных монстров. Во сколько раз прибыль от туризма возросла? – Он вопросительно глянул на Амалию. Та равнодушно пожала плечами. – Точных цифр я не помню, но раз в десять как минимум. И это всего за пару лет! Да тут с этими страшными историями непаханая целина! Да я бы и сам придумал что-нибудь этакое на благо города.
– Полозова кровь – это не придумка! – Кажется, тетя Люся на Орду почти обиделась. Обидеться по-настоящему ей мешала продюсерская харизма. – Это его кровь и есть.
– Чья? – в один голос воскликнули Роман и Ева. Спросили и переглянулись раздраженно.
– Змеева.
– Того самого, чей каменный труп нынче соединяет остров с Большой землей? – Роман взгляд отвел первым, но подмигнуть девчонке не преминул.
– Может, того, а может, другого! – Тетя Люся пожала плечами. – Только говорят, что кровь его обладает небывалой силой. С виду она как обыкновенный металл, ничем не примечательная. Взглянешь и взгляд не остановишь. Но если хоть малую ее толику добавить в серебро, то получится украшение небывалой красоты.
– Только серебро? Золото не подойдет? – спросила Диана, покручивая на пальчике золотое колечко с внушительным бриллиантом.
– Про золото ничего не знаю, – отмахнулась от нее тетя Люся. – Наши-то мастера большей частью работали с серебром. А Марк Витальевич ведь мастер потомственный, дед его был наипервейшим на весь Урал ювелиром. Работы его, говорят, даже в коллекции самой государыни императрицы имелись. – Про государыню императрицу она сказала со значением, чтобы всем неверующим сразу все стало понятно. – А все почему? – спросила она и тут же сама себе ответила: – А потому, что был у него запас Полозовой крови. У деда был, и внуку он его передал, шепнул небось мальцу на ушко перед тем, как его самого за решетку упекли, как врага народа, а мальчонку в наш детский дом сослали.
– А он тоже, значит, детдомовский был? – спросил Роман и взял с блюда печеньку, не удержался.
– Был. – Тетя Люся кивнула. – Воспитывался здесь, на острове, под присмотром дядьки Кузьмы.
– Это тоже местная знаменитость, – пояснила Амалия. – Был человек охотником, считай, браконьером, а как на Стражевом Камне организовали интернат, так он к детишкам местным всем сердцем и прикипел. Почти двадцать лет возглавлял детский дом. Марк Витальевич был ему как сын. – Она вздохнула, вспомнила, наверное, что ювелира больше нет в живых.
– А Марк Витальевич прямо из детдомовских стен на фронт ушел, – продолжила тетя Люся. – Мальчишкой еще был зеленым, но уберег Господь, всю войну прошел без единой царапины. Потом его вроде как по миру изрядно поносило, в Чернокаменск он вернулся, только когда дядьку Кузьму хоронили, где-то в начале восьмидесятых. Приехал на похороны да так и остался. Мы тогда все дивились, как это, чтобы
