по разным наукам. ‹…› За последнее же время народная литература, разумеется, не без влияния самого народа, получила даже особенное развитие. Книжек появилось много – и беллетристических и научных; многие книжки, в появлении на свет которых принимала участие интеллигенция, очень не дурны, иные превосходны. Но, присматриваясь ко всей массе этих «интеллигентных» книжек, нельзя не заметить некоторого весьма своеобразного отношения их творцов к своему делу.
Прежде всего, по отношению к книжкам беллетристического содержания до сих пор упорно держится и отражается на деле специально русский взгляд, о котором мы сказали выше, именно, что для народа должна существовать особая литература, упрощенная, потому что эстетические и всякие другие тонкости народу недоступны. При этом, разумеется, забывают, что, как показал кружок X.Д. Алчевской, произведения лучших наших авторов понимаются и находят прекрасный прием в деревне; что те же сочинения не всем бывают понятны и в среде так называемых «чистых господ»; что привычка читать всякие книги приобретается крайне быстро, если только экономические и всякие другие обстоятельства откроют доступ к книге.
Грустно становится, когда приходится опровергать это коренное заблуждение, столь распространенное даже среди несомненно доброжелательных для народа людей. Очень решительно и определенно высказывается по этому поводу в своем обстоятельном ответе на «Опыт программы»[4] один читатель из народа: «В литературе для общества попадаются часто скучные и даже глупые, ей-богу, глупые книги (их я могу назвать). Вот такую скучную книгу и дадут читать крестьянину или мещанину. Ну что ж? Книга ужасно скучная. Даже попадись вам скучная книга, неужели вы прочтете ее без всякой мины до конца? Не бросите ли вы ее, не дочитавши? Так и нам: попадется скучная книга – прочтешь четверть книги и бросишь, а между тем лица трубят: им непонятны фразы, они не могут читать книг, предназначенных для общества. Нет, народу нужны не народные книги, а дешевые, потому что он бедняк, а не дурак». ‹…›
Другое, не менее важное заблуждение относительно народной литературы заключается в том, что литература эта смешивается нередко с литературой детской, одни и те же книги помещаются в общую рубрику книг «для детского и народного чтения». Никто бы против этого не возражал, если бы здесь речь шла о таких книгах для взрослых, которые прочтутся с пользой и удовольствием и детьми; нет, приверженцы этого взгляда как бы приравнивают ум мужика к уму ребенка, совершенно забывая разницу между сложившимся мировоззрением мужика и неокрепшими суждениями ребенка, и пичкают на этом основании деревенского читателя азбучными истинами, облеченными в детские формы.
Быть может, из этого взгляда вытекает третья особенность «особой» литературы для народа; утверждают, что народ наш любит поучения и назидания и так верит им, что до него, до этого наивного, детски простодушного мужика, одного рода поучения допускать можно и должно, а от других следует его ограждать китайской стеной, как будто
Рубакин Н. А. Опыт программы для исследования литературы для народа. Спб., 1889.
