началось! Москва вскипела и взбурлила. Шутка ли, к приезду нового императора она должна была блистать и благоухать, но сделать это было довольно трудно. Москвичи никогда не любили ни особого порядка, ни особой чистоты.
«Да и черт с ними, с зачуханными окраинами! Главное – чтоб центральные площади и улицы были вылизаны, выкрашены и украшены, как подобает в таком случае», – мудро решил градоначальник.
И вот все забегали, засуетились в предпраздничном деловом экстазе. Рабочие ремонтировали и красили фасады домов, торгаши драили и обновляли витрины и вывески своих магазинов. С улиц убирали слежавшийся за годы мусор, перекладывали выбитые лошадиными копытами мостовые, разгоняли нищих и бродяг…
Генерал-губернатор не брезговал, частенько сам по старинке, не на моторе, а в коляске объезжал центральные площади и улицы Первопрестольной, лично проверяя, как идут работы.
Время от времени он заставлял кучера останавливать лошадей, выходил из коляски и, не снимая белых перчаток, тыкал пальцем в неубранную витрину, кучу мусора или конского навоза, едва слышно и оттого еще более зловеще произносил одну и ту же фразу:
– Эт-то что? Почему? Кто ответственен?! Убрать немедля!
И застигнутые врасплох виновники беспорядка трепетали, исходя потом, несмотря на апрельский холодок, и едва не падая ниц перед великим и всемогущим дядюшкой.
– Не серчайте, ваше высокоблагородие… Простите великодушно, виноваты-с… Сей секунд все исправим… – в смятении и страхе лепетали они.
– Смотрите у меня, шельмы! Вы меня знаете, церемониться не стану, сгною заживо, сучье племя!..
И провинившиеся знали – не обманет, сгноит, если что. И потому крутились еще шибче, еще проворней и усердней. Не дай бог, и вдругорядь найдет князь к чему прицепиться. Тогда уж точно беды не миновать.
Однако, как и следовало ожидать, все обошлось, все сладилось, все уложились в положенный срок. И вот уж затрепетали флагами и Красная площадь, и Манеж, и Тверская улица, и двуглавый орел распростер свои золоченые крылья над самыми высокими, красивыми и богатыми хоромами Белокаменной. Через улицы перекинулись живописные, изумительной красоты арки, украшенные пестрыми искусственными цветами и разноцветными лентами. И все как-то разом праздно высыпали на улицы, разодетые, улыбчивые, без конца обсуждая предстоящие торжества, стараясь быть на виду, выразить верноподданнические чувства и переходящую в восторг радость по поводу – вот-вот, уже со дня на день! – прибытия царской четы.
По преобразившимся до неузнаваемости улицам молодцевато гарцевали уже стянутые в Москву гвардейцы. А по темным дворам и подворотням шныряли полицейские ищейки, выискивая, выслеживая подозрительных людишек, потенциальных террористов-бомбистов, всегда готовых нагадить на праздничный стол. Надо ж заранее избавиться от всей этой нечисти, упрятать нелюдей за решетку или выслать подальше от Москвы, чтоб не доводить дела до греха.
Вот
