ноги вышиб нож из его костлявой руки. Лицо Романа скривилось, будто он вот-вот заплачет.
– Угомонись, – велел уголовник. – Ты что, псих?
Роман не ответил. Тяжело дыша, он сверлил его испепеляющим взглядом. Вероятно, если бы мысли могли убивать, от незнакомца осталась бы горстка дымящейся золы.
– Псих, – сделал вывод «гость».
Присев на корточки, он задрал веки старухи, потом пощупал пульс.
– Жива твоя мамка, – бросил он Роману. – В следующий раз подумает, прежде чем свои клешни под нос совать.
После этого мужчина быстро обследовал комнаты, и по мере того, как он переворачивал скудные пожитки жильцов, его лицо мрачнело. Из одежды ему удалось обнаружить лишь грязную футболку и засаленные тренировочные штаны, отвратительно воняющие мышами.
– Такими даже полы драить западло, – хмуро произнес он вслух. Выругавшись, он швырнул треники в сторону самодельной печки, и они, словно кишки, повисли на измятой, черной от копоти трубе.
На кухне он наткнулся на лепешки с рыбой. Рассеянно пережевывая черствый хлеб, он, оглядываясь по сторонам, неожиданно увидел пришпиленную к штукатурке фотографию. В какой-то момент беглый зэк чуть не поперхнулся.
На фото была изображена девушка. Даже не девушка, а девочка, подросток, которой едва ли исполнилось тринадцать. Золотистые вьющиеся волосы, изумрудные глаза, обворожительные ямочки на щеках и обезоруживающе-яркая улыбка. Улыбка маленькой принцессы, еще не закостеневшей от житейских трудностей, свойственных взрослым людям, в особенности обитающих здесь, в суровых условиях Дальнего Востока.
Целую минуту мужчина безмолвно рассматривал фотографию. В заплесневело-грязном захолустье эта чудесная девчушка смотрелась так же неуместно, как сапоги ассенизатора на алтаре.
«Наверное, это внучка той старой грымзы», – подумал он, доедая лепешку.
К изумлению мужчины, фотография в буквальном смысле притягивала как магнит, и он с неохотой оторвал взор от карточки.
Пора бы позаботиться о себе. Согреть воды, обработать рану…
Под ногами что-то зашуршало, и он вздрогнул.
Бледно-рыжий кот прошмыгнул мимо, задев его ногу облезлым хвостом, и опрометью метнулся прочь.
– Засранец, – с облегчением вздохнул зэк.
Он вернулся в комнату, где оставил инвалида с хозяйкой дома, и остолбенел.
Старухи не было. Небольшая лужица крови, вытекшая из разбитого носа, пока она лежала на полу, – единственное, что напоминало о хозяйке дома.
Мужчина перевел тяжелый взгляд на Романа.
– Где она? – процедил он.
Инвалид молчал, затравленно глядя на него.
– Семейка уродов, – выругался уголовник.
За спиной раздался тихий смешок.
Он резко повернулся и тут же пошатнулся от сильного удара арматурой по голове. В мозгу что-то оглушительно лопнуло, в глазах заискрились
