и другими симпатичными, любимыми девочками любого возраста мелочами. Но с тех пор прошло лет пять-шесть, и теперь мой приезд никакой реакции не вызывает. Только кошки ждали у двери и встретили сердитым мяуканьем, даже не прося, а требуя еду. Ни дать ни взять ультиматум: «Не накормишь – пеняй на себя». Кошачьи миски из нержавеющей стали, которые Хайди никогда не забывает наполнить, вчера вечером были пусты.
– Хайди, – повторяю я, на этот раз нетерпеливее. – Ты говорила с мужчиной?
– Нет-нет, – быстро, без запинки отвечает жена с нервным смешком. Не могу понять – то ли врет, то ли по сравнению с моим предположением о супружеской измене ее секрет кажется безобидным пустяком.
– Тогда с кем? – не сдаюсь я. – С кем ты разговаривала?
Повисла пауза. Жена решала, признаваться или нет. Я уже изрядно рассердился, когда она нехотя сообщила, что говорила с девушкой. С той, у которой ребенок.
– С бездомной? – уточняю я. Уф, прямо гора с плеч свалилась.
– Она только что звонила, – поясняет Хайди. Щеки раскраснелись – то ли от кофеина, то ли от смущения.
У меня отвисает челюсть.
– Ты ей дала свой номер?
Вид у Хайди становится смущенный и виноватый. Отвечает жена не сразу. Потом робко произносит:
– Вчера, когда повела ее в ресторан и накормила ужином, оставила визитку.
Ну, это уже ни в какие ворота. С тревогой гляжу на стоящую передо мной женщину – растрепанные медные волосы, дикий из-за избытка кофе взгляд – и гадаю, куда подевалась моя жена. Да, Хайди неисправимая идеалистка и оптимистка, она всем старается помочь, но в этот раз жена зашла слишком далеко.
– Накормила ужином?.. – начал было я, но тут же встряхиваю головой и перехожу к более важному вопросу: – Зачем она звонила?
Смотрю во взволнованные глаза Хайди и отчаянно желаю, чтобы на моем месте оказался кто-то другой. Хайди направляется к кофемашине, будто и так уже не выпила слишком много кофеина. Наполняет сувенирную кружку, которую Зои подарила ей на День матери несколько лет назад. Кружка черная, керамическая и украшена фотографиями Хайди, которые после неоднократной «стирки» в посудомоечной машине теперь различить трудно. Хайди добавляет в кофе миндальные сливки. Отлично, еще только сахара не хватает.
– Уиллоу говорит, Руби всю ночь плакала. Бедняжка глаз не сомкнула. Уиллоу очень волнуется. Ну и устала, конечно. У девочки наверняка колики. Помнишь, с Зои было так же? Всю ночь не спала. Я за нее волнуюсь, Крис. Вернее, за них обеих. Из-за того, что ребенок постоянно кричит, а помочь некому, у матерей часто начинается послеродовая депрессия. Я уже не говорю о синдроме тряски младенца[3].
Не найдясь с ответом, тупо переспрашиваю:
– Уиллоу? И Руби? Так их зовут?
Хайди отвечает, что да.
– Что за имя – Уиллоу[4]? Так деревья называют, а не людей.
В переводе с английского имя Уиллоу (Willow) значит «ива».
