попросит тебя подойти к ней и поцеловать ее? Прикоснуться к ней?»
«Умолкни».
Но в это мгновение Гвен вдруг побледнела. Ее улыбка угасла, она свела брови.
– Что случилось? – спросил Сабин.
Не говоря ни слова, она откинула полог палатки, выскользнула наружу и, напрягшись, извергла из себя все, что съела несколько минут назад, каждую каплю и каждую крошку. Вздохнув, Сабин поднялся на ноги и достал платок. Смочив его водой из бутылки, он вложил платок в ее руку. Девушка, пошатываясь, дошла до палатки и дрожащей рукой вытерла рот.
– Так и знала, – пробормотала она, снова опускаясь на землю. Обхватив колени руками, она притянула их к груди.
Так и знала что? Что не нужно торопиться, когда ешь? Да. А ведь он предупреждал ее.
Откашлявшись, Сабин решил накормить Гвен снова, когда ее желудок успокоится. А пока они могли бы поговорить. В конце концов она выполнила свою часть сделки. Она поела.
– Ты спрашивала, что мне от тебя нужно. Я скажу тебе. Ты должна помочь мне отыскать и убить людей, повинных в твоем… заточении. – «Осторожнее. Не пробуждай в ее темной половине болезненных воспоминаний». Но другого пути не было… – Другие женщины рассказали, что творилось в подземелье. Лекарства от бесплодия, насилие. Они говорили, что до них в этих камерах побывали и другие женщины. Женщины, которых тоже насиловали, у которых отнимали детей. Судя по всему, это продолжалось годами.
Гвен прижалась спиной к стенке палатки, стараясь отодвинуться как можно дальше, словно стремилась спрятаться, убежать от его слов и образов, которые они порождали.
Сабин и сам испытал отвращение, услышав жуткие истории. Может быть, он и был наполовину демоном, но никогда не делал ничего столь же ужасного, как то, что творили охотники с женщинами в том подземелье.
– Те люди – преступники, – сказал он. – Они должны быть уничтожены.
– Да. – Опустив одну руку, Гвен задумчиво рисовала круги на песке. – Но я… со мной они этого не делали.
Она произнесла эти слова чуть слышно, и Сабину пришлось напрячь слух.
– Не делали что? Не насиловали?
Покусывая нижнюю губу – нервная привычка? – она покачала головой:
– Он слишком боялся меня и потому оставил в покое. По крайней мере, физически. Он… насиловал других на моих глазах.
В ее голосе Сабин уловил виноватые нотки.
Ах вот оно что. Гвен просто чувствует себя ответственной за происходившее с другими пленницами. Сабин ощутил огромное облегчение. Одна мысль о том, что это прелестное существо могли грубо повалить на землю, раздвинув ей ноги, а она кричала и молила о пощаде, которой ей не суждено было дождаться… Он вцепился в бедра, его ногти удлинились, превращаясь в когти, вспарывая ткань.
Когда он вернется в Будапешт, охотники, запертые в темнице, испытают неописуемые муки, в тысячный раз пообещал себе Сабин. Ему и раньше приходилось мучить людей, это была неотъемлемая часть войны, но, кажется, на этот раз пытки
