одетые в одинаковое тёмно-серое нижнее бельё. Сирена замолкла. Из динамиков донеслась бравурная, неестественно радостная песня:
– Утро пришло, солнце взошло….
Навязчивая лезущая в уши музыка заполнила собой все помещение казарм. Наконец она замолкла и бодрый, задыхающийся от переполнявшего его энтузиазма голос, начинал выдавать бессвязные лозунги, нагромождая слова друг на друга:
– Вы последняя надежда Человечества! Начинается новый день в который мы снова докажем своё право на нашу планету! Защитим людей в нашем Великом городе! Женщины, старики и дети надеются на вас солдаты! Вы должны…
К этому моменту молодой человек уже оделся и заканчивал бриться. В треснувшем с одного края зеркале, его лицо отражалось несколько искажённо, трещина лишь усиливала резко очерченные черты его лица, тонкие губы, слегка выдающиеся азиатские скулы. Лицо его можно было бы даже назвать красивым, чёрные глаза, внимательные и живые, становившиеся иногда почти сумасшедшими и придавшими всему его облику что-то безумное и пугающее. Короткие тёмные волосы, роста среднего, он практически ничем не отличался от других солдат из соседних клеток. Тело его было крепким, но в то же время несколько зажатым и напряжённым, по нему сразу было видно, что большая часть его жизни прошла в изнурительных тренировках. Закончив приводить себя в порядок, молодой человек обвёл взглядом свою клетку, обстановка которой поражала своей нарочитой убогостью, всё что окружало его было потрёпанным и несвежим. Нервно оглянувшись по сторонам, как будто боясь, что его застукают за этим занятием, он присел перед кроватью, выдвинул из-под неё тёмно-зелёный деревянный ящик с обитыми жестью углами, видимо из-под патронов и открыл его. Среди всяких безделушек, в глаза бросился лежащий сверху японский меч – дайто в ножнах, искусная отделка рукоятки резко контрастировала с остальным содержимым. Рядом с ним лежал среднего размера автоматический пистолет, цвет его был приятен, он выглядел красивым, хищным и вместе с тем притягательным. Молодой человек, на секунду задержав взгляд на мече, взял пистолет, извлек обойму, она была почти полной. Тень удовлетворения пробежала по его лицу. Он вставил обойму назад, поставил пистолет на предохранитель, засунул его сзади за ремень брюк, резко закрыл ящик и запихнул его обратно под кровать. Коридор уже наполнился солдатами, молодой человек выпрямился и посмотрел на свою решётку. В его камере она открылась разве что на одну треть. Выругавшись, он торопливо протиснулся между прутьями и стеной в корридо, по которому шагало уже довольно много людей, все в одинаковых грубых ботинках и одинаковой, мешковатой, защитной форме цвета хаки. Появившийся из толпы белобрысый, коротко стриженный, с широким, простоватым, но располагающим к себе лицом солдат, хлопнул его по плечу:
– Опять твоя решётка заедает, Сет? Надо сообщить интенданту, однажды ты просто не сможешь выйти и пропустишь построение, а главное
