нарядные бутылки. – А что вы молчите-то, как неродные?
Немая сцена.
Недавно я звонил Ване поздравить с Новым годом. Он теперь владелец трёх магазинов и двух бензоколонок. На вопрос «Как дела?» всегда отвечает одно: «Достали».
Фарцовщик Ваня
Ваня был фарцовщиком всегда. И до того, как это слово вошло в моду, и позже, когда оно превратилось в архаизм. Любопытно, что сейчас красуется на его визитке? Предприниматель? Коммерсант? Владелец торгово-закупочных систем?.. Впрочем, это не меняет сути дела. А суть в том, что классу где-то к шестому мой друг Ваня открыл своё призвание. Оно состояло из двух примитивных, казалось бы, действий: купить дешевле – продать дороже. Ну и товар должен быть редкий. Не мешок цемента или, там, ведро картошки. Как озвучил наш великий сатирик Аркадий Райкин: ни у кого нет, а у тебя есть.
Я говорю «призвание» без малейшего сарказма. Потому хотя бы, что мне оно неведомо вообще. Единственное занятие, которому я предаюсь с энтузиазмом, – это валяние с книгой на пляже. С годами оказалось, что удачно купить-продать способен далеко не всякий. Я, к примеру, тоже пытался фарцевать. В школе – жвачкой и сигаретами, затем – пластинками и фирменным тряпьём. Позднее – книгами. Иногда оставался по мелочи в прибыли, чаще – в убытке. Но главное, мне было неинтересно. Утомительно и скучно. В какой-то момент я понял: это – не моё. «А ты как думал? – посмеивался Ваня. – Бизнес – это труд. Тяжёлая работа…»
Окончив институты, мы расстались лет на пять. Я отработал по распределению, поступил в аспирантуру. Поселился в Москве, в общежитии на проспекте Вернадского. Зимой объявился Ваня. Он узнал мой адрес через общих знакомых. Выяснилось, что трудится он где-то в Подмосковье. Полуфиктивно, на четверть ставки. А реально занимается любимым делом – гоняет дефицитный товар из столицы в провинцию. И там, и сям всё прихвачено.
– Как ты здесь удачно прописался! – сказал Ваня между второй и третьей. – Мне в Москве как раз база нужна. Вокзалы, конечно, далеко, но ничего, вдвоём осилим.
– Что осилим?
– Да баулы. Не важно. Зато Солнцево рядом. У меня там два магазина схвачены насмерть, на уровне директора, прикинь?.. Кстати, ты утром занят?
– Занят.
– Чем?
– В библиотеку еду.
– Хэх! Занят он, блин! Короче, Макс, я ближе к вечеру отъеду в Солнцево. Привезу сюда два баула австрийских сапог. Ты, главное, дома сиди. Потом ещё в одно место, тоже недалеко – там уж чего дадут. И переночую у тебя. А утром ты мне поможешь доволочь всё это хозяйство на Казанский, один сломаюсь. Ну и в поезд загрузить, гут? Подставляй ёмкость!
Мой друг стал часто появляться в общежитии. Если была возможность, оставался ночевать. Иногда «забрасывал баулы» на день-другой. Будничными сделались поездки на вокзалы, толкотня, оттянутые руки, липкий запах поездов. Приезжали загодя, туго упихивали Ванины сумки куда можно и нельзя. Я оставался в купе до последнего. Мой друг не любил слушать протестующие крики в одиночестве.
Ваня
