было сигать.
Однажды в Афганистане, мой батальон стоял в оцеплении. Делали «зачистку» кишлака. Я сидел на броне и изнывал от безделья. Поодаль бегали бродячие собаки, и я стал стрелять по ним. Пулей я перебил позвоночник одной псине. Спрыгнув с «брони», я решил добить её. Когда я подошёл к несчастному животному, собака так посмотрела на меня! Столько боли и мучений было в её взгляде, что прямо там, я дал себе клятву, никогда больше не стрелять по животным. Точно так же смотрел на меня Эльвар.
– Уходи, – сказал он медленно. Потом добавил: – Пожалуйста.
Минут пять я сидел в машине, и, размышляя, много ли я напакостил, ведя, таким образом, разговор с Эльваром.
«Что сделано, то сделано, назад не воротишь», – подвёл я итог своим деяниям, и поехал в отдел.
На совещании у Мины, я разливался соловьём:
– Неправедной жизнью живёт Эльвар, а ведь сказано же пророком Мухаммедом: «Поистине, правдивость приводит к благочестию, а благочестие приводит в рай». Эльвар же далеко не благочестив, – этими словами я и закончил рассказ о своих утренних изысканиях.
– Ну вот, начал как поп, а закончил как мулла, – вздохнул Минвалиев. – Словно здесь не кабинет начальника уголовного розыска, а молельный дом какой-то. Но излагал ты Добрынин красиво, ничего не скажешь. Возникают вопросы: Эльвара с Шаманским связать можно, оба гопники, к тому же «аделевские». Но причём тут Хуснутдинов? Он с ними не одного поля ягода.
Протерев очки, Мина продолжил:
– А связь какая-то есть, я это чувствую. Вот это следует установить, и желательно сегодня. Меня по делу Эльвара уже из УВД теребят. Требуют результат.
– И как мы эту связь устанавливать будем? – спросил я.
– Элементарно! – Мина откинулся на спинку стула. – Устроим шмон в «Джонатане».
– Что мы искать будем? – не унимался я.
– Эх, Добрынин! – рассмеялся Мина. – Это тебе не цитатами из Корана сыпать. Тут думать надо. Мы ни чего искать не будем. Этим займётся ОБХСС,11 а ты и Анискин поедете с мешочниками12 и будете шнырять по овощной базе как мыши, в поисках результата.
– Какого результата? – уныло спросил Анискин.
– «Ищите и обрящите», – иезуитски ухмыльнулся Мина. – А не найдёте… Сегодня у нас третье, так?
– Ну, – чувствуя недоброе, протянул Анискин.
– Не будет результата, Добрынин и Анискин, будут дежурить пятого октября.
– За что?! – взалкали мы хором как мученики из города Гоморры.
Пятое октября – день уголовного розыска. Нет ничего хуже, оказаться дежурным в этот день. Все празднуют, а ты работаешь.
Давать указания типа, ищи то, не знаю что, легко. Вот выполнять трудно! Часа полтора мы с Анискиным неприкаянно бродили по территории овощной базы, а всё без толку. В отчаянии я поднялся в контору, что бы позвонить Минвалиеву. Хотел сказать, что ничего мы здесь не найдём, но Мины на месте не оказалось.
В конторе
ОБХСС – отдел по борьбе с хищением социалистической собственности.
Мешочники – шутливое прозвище оперативников ОБХСС.
