жело маме, росла беспроблемным ребенком и в школе училась отлично. Мать не могла нарадоваться на дочь. Пока девочки-старшеклассницы делили парней и втайне пользовались косметикой, Светлана сидела за книгами. Ее ставили в пример, и «Золотая медаль» никого не удивила. На выпускном вечере под гимн страны девушке вручили награду за ее усердие и труд. Полина Яковлевна промокала платочком глаза, к которым так и подступали слезы счастья.
Дочь решила поступать в институт. Это решение было принято давно, и девочка старательно готовилась к вступительным экзаменам в политехнический вуз – упрямо сражалась с физикой, математикой и черчением.
– Хочу стать инженером, – твердо заявила она матери.
Та всю жизнь просидела бухгалтером в сельской канторе и очень хотела, чтобы дочь пошла дальше нее. Она поехала с девушкой в город, а вернулась одна. Женщина ходила по селу с гордо поднятой головой и рассказывала всем, что ее Светочке даже не пришлось сдавать экзамены. Ее зачислили на первый курс сразу после собеседования. Сельчане слушали и качали головами.
– Чем хвалишься, Полина? – спросила острая на язык Марфа Прокофьева. – Вот поживет твоя Светка в городу, найдет себе мужика, и учеба ко всем чертям. Сдался ей этот институт!
Полина Яковлевна вздернула брови.
– Попридержи язык, Марфа, – сказала она, – твоя Дунька даже в училище не смогла поступить.
– И что с того? – взвилась та. – Чтобы выйти замуж да рожать детей много ума и не надобно. А твоя в учебу подалась, потому что на нее никто никогда не смотрел. Да и не посмотрит!
Выплюнув эти слова, Марфа подхватила коромысло, и ушла. Полина Яковлевна растерянно смотрела вслед.
– Да не слушай ты ее, Поля, – тронула ее за руку баба Нюра, – молодец Света, пусть учится. А там глядишь, и она замуж выйдет и будет у нее все, как у людей.
Но у Полины Яковлевны, будто глаза открылись. А ведь действительно, за дочерью никто никогда не ухаживал. Дома она достала фотографию с выпускного вечера и долго ее рассматривала. На Свете в тот день было нежно-голубое шелковое платье, за которое мать отдала в городе почти 70 рублей. На других девушках платья были, конечно, менее красивые, но даже оно не приукрасило Свету. Нет, фигура у нее ладная, а вот лицо не привлекало, если не сказать отталкивало. Излишне широкий лоб прикрывала челка, отпущенная до белесых бровей. Близко посаженные глаза были застиранного серого цвета. Тонкие губы на фото выглядели прямой чертой, ресниц будто вовсе не было. К тому же девушка обладала широкими скулами и массивной челюстью, от чего лицо казалось квадратным. Мало того усыпано веснушками от глаз до самого подбородка. Единственным украшением лица был маленький, аккуратный носик. Глядя на этот снимок, Полина Яковлевна уже не испытывала такой радости за успехи дочери в учебе.
– Надо будет купить ей косметику, – пробормотала она, убирая фотографию в альбом.
***
А Света с головой ушла в учебу. Ей дали комнату в общежитии, и она втянулась в новый ритм жизни. Парни проходили мимо нее, но уже после первой сессии стали оказывать знаки внимания, так как у нее всегда были необходимые конспекты. Девушка вернулась домой раньше времени. Она досрочно сдала сессию. Мать вновь гордилась своей дочкой. Про себя Полина Яковлевна решила, что просто время любви для Светы еще не пришло. Та же училась на «отлично». На втором курсе она стала получать ленинскую стипендию, и вскоре совсем перестала просить денег у матери.
– Мама, студенты все очень разные, – объясняла она, – есть те, кто учатся, а есть, ты уж извини, лодыри. Вот эти самые лодыри начинают бегать, искать перед сессией лекции, чертить и делать расчеты. Так было и так будет всегда. Вот для таких студентов я и делаю контрольные и расчеты, а еще черчу. Так что в деньгах я не нуждаюсь.
Мать хлопала недоуменно глазами.
– Ты что ж берешь деньги со своих товарищей? – возмутилась она.
Света посмотрела на нее жестким взглядом и сказала, как отрезала:
– А те, кто просто не хотят заниматься, моими товарищами не являются. И поэтому я беру с них плату за свою работу.
Полина Яковлевна в ответ только вздохнула.
***
После окончания второго курса Света привезла матери в подарок остродефицитные итальянские сапожки и куртку. Мать вертелась перед трюмо, поглаживая обнову. Глаза лучились радостью.
– Ты где ж взяла такие вещи? Поди, импортные еще? – спрашивала она.
Света сидела за столом и улыбалась. На ней самой были американские джинсы и индийская кофточка на выпуск.
– Конечно, импортные, – ответила она и обняла маму, – а где взяла, так не все ли равно, правда, мам? Самое главное, что ты теперь у меня будешь одеваться лучше всех.
Потом поцеловала
