и зная, что надо делать, он быстро нащупал штурвал замка и принялся за дело. Уперся ногами в проем люка, нащупал ручку замка с защелкой. Сначала надо раздраить дверь, а потом дернуть ручку. Он снова попытался провернуть штурвал. Ничего. Навалился на него, упираясь ногами в проем, стараясь удержать его и провернуть.
Ничего.
Сунул руку внутрь штурвала. Воздух на исходе, но он не собирался сдаваться. Потянул. Снова потянул, сильнее, спица штурвала впилась в локтевой сгиб. Легкие начало жечь.
Штурвал повернулся.
Гвоздарь удвоил усилия. Перед глазами замелькали желтые, синие и красные звездочки. Штурвал провернулся еще уже легче. Ужасно хотелось вынырнуть, но он не сделал этого, подавив желание оттолкнуться ногами. Крутил штурвал, все быстрее и быстрее, пока легкие не выпустили воздух сами, непроизвольно. Оттолкнувшись ногами, он вынырнул, сходя с ума от забрезжившего луча надежды.
Принялся глубоко дышать в полной темноте.
Нырнул.
Крутил штурвал, крутил, крутил, легкие жгло… все или ничего, выберется или нет. Гвоздарь дернул ручку. На мгновение перепугался. Что, если дверь открывается внутрь? Тогда давление нефти не даст ему открыть ее ни за что…
Дверь распахнулась.
Гвоздаря понесло течением черной жидкости. Ударило о стену. Он сжался в комок, и его понесло дальше, кувырком. Поток нефти шумел, обтекая его. Он ударился лбом о металл, едва не вдохнул от боли, но усилием воли заставил себя этого не делать. Сжался еще плотнее, давая потоку нефти нести себя по коридорам корабля, ударяя о стены и углы, как медузу, выброшенную прибоем на рифы.
Его вынесло наружу.
Живот схватило. Он падал. Невольно открыл глаза. Их обожгло ярким солнцем и едкой нефтью. Зеркальная гладь океана, кажущаяся почти белой от яркого солнца. Синие волны. У него была всего секунда, чтобы развернуться…
Он ударился о воду. Соленое море поглотило его. Покрытое волнами и пленкой нефти. Загрохотал прибой. Гвоздарь дернулся вверх, к поверхности, болтая ногами. Вынырнул, среди волн и солнечного света, судорожно хватая ртом воздух. Наполнил легкие кислородом, таким чистым и сверкающим после нефтяных испарений. Так хотелось жить, едва не умерев.
Наверху из рваной раны в борту танкера лилась нефть. Оттуда, откуда танкер изрыгнул его, сюда, на свободу. Черные струи сырой нефти стекали по обшивке корабля блестящими завитками. Упасть с пятнадцати метров на небольшую глубину и остаться в живых. Гвоздарь начал хохотать.
– Я жив! – заорал он. Это был страшный крик, в котором была радость победы, ужас пережитого, опьянение от солнечного света и морских волн. Стоящие на берегу в изумлении глядели на него.
Он поплыл к берегу, смеясь, пьяный оттого, что выжил. Волны сами несли его. И тут он понял, что ему повезло дважды. Если бы не прилив, он бы упал не в воду, а на песок.
Гвоздарь выполз из полосы прибоя, встал. Ноги дрожали после долгих заплывов в нефти и в море, но он стоял на суше, живой. Безумно смеялся, глядя на Бапи, Ли, Рэйна и сотни других рабочих, ошеломленно уставившихся на него.
– Я
