«особые распоряжения», о которых упоминал Акама. Значит, речь шла о человеке слабом, ранимом, с которым может произойти все что угодно: например, такой человек способен причинить себе вред или даже покончить с собой. Миками не возражал против того, чтобы Аюми включили в такую категорию. Он понимал: если не упомянуть о том, что дочь угрожала покончить с собой, ее будут искать кое-как, спустя рукава, несмотря на то что Аюми – дочь сотрудника полиции. Получив же особые распоряжения, региональные участки не жалели сил на поиски. Аюми разыскивали патрульные, сотрудники уголовного розыска и отдела общественной безопасности. И все же никому не удавалось отыскать ее следы. Месяц назад Миками спросили, можно ли вести поиски открыто. Он вежливо отказался: открытые поиски означали, что лицо Аюми увидят все прохожие на улицах. Миками понимал, что ничего хуже для Аюми придумать нельзя.
Он посмотрел на экран, и глаза у него защипало. На сцене пели и танцевали пять или шесть девочек ненамного старше Аюми; казалось, они скорее раздеты, чем одеты. Каждая старалась выделиться. Все они зазывно улыбались в объектив, словно просили: «Смотрите на меня, только на меня!»
Если бы только Аюми в самом деле просто убежала…
Будь Миками на сто процентов уверен в том, что Аюми не собирается наложить на себя руки, а всего лишь хочет сделать пластическую операцию, чтобы мальчики начали обращать на нее внимание, он наверняка просто злился бы… Она оскорбила их и убежала. В шестнадцать лет девушку трудно назвать взрослой. С другой стороны, она уже и не ребенок. Нельзя допускать, чтобы она попирала достоинство родителей!
«Все дочери рано или поздно уходят из дома. Ты не представляешь, как много у нас семей, в которых дети не ладят с родителями… Мне часто доводилось сталкиваться с тем, что родители убивают родных детей, а дети – родителей…» Нагромождая одну сердитую фразу на другую, он, скорее всего, убеждал себя и Минако в том, что в поступке Аюми нет ничего необычного.
А о чем думала Минако?
О том, что он отказался учитывать состояние их дочери?
О том, что ее муж поднял руку на свою дочь, которой было плохо?
В отличие от Миками Минако ни в чем не обвиняла психотерапевта. Впрочем, она и себя не винила в том, что в тот день задремала. Зато она разыскивала Аюми как одержимая. Именно тогда Минако сильно изменилась. Раньше она всегда советовалась с ним, прежде чем что-либо решать. Миками пробовал поговорить с ней, но она почти не реагировала. Она не смотрела ему в глаза, даже когда он стоял прямо перед ней. Она продолжала искать дочь. Как только стало понятно, что вокзал – тупик, она принялась опрашивать подруг Аюми. Не добившись никакого результата, Минако начала покупать глянцевые журналы с рекламой клиник пластической хирургии и салонов красоты. Стала обзванивать их: «Не приходила ли к вам молодая девушка в марлевой маске на лице? Девушка с красной спортивной сумкой через плечо… Пожалуйста, перезвоните, если увидите ее». Потом Минако заявила:
– По
