κινεῖσθαι) встречаются в «Тимее». Мартин высказал и другую гипотезу: что слова «как написано в «Тимее» не относятся к ἴλλεσθαι καὶ κινεῖσθαι, а только к словам, непосредственно предшествующим «как написано», а именно к περὶ τὸν διὰ παντὸς τεταμένον πόλον. Ось, протянувшаяся через всю Вселенную, – по существу платоновское понятие, и Мартин указывает на то, что сам Аристотель никогда не использует слово πόλος, чтобы сказать «ось», а употребляет его только в смысле «полюс», так что для Аристотеля было бы вполне естественно процитировать «Тимея», воспользовавшись этим конкретным выражением, вероятно принятым у тех пифагорейцев, которые делали вид, что находят в этом диалоге поддержку своей теории. Целлер, видимо даже не зная о работе Мартина, пришел к тому же выводу после подробнейшего рассмотрения того, каким способом Аристотель приводит цитаты. Это же простое объяснение выдвинул еще шесть веков назад старый добрый Фома Аквинский, хотя этого, как видно, не заметил ни Целлер, ни Мартин, ни любой другой современный автор. Он говорит: «Quod autem addit, quemadmodum in Timaeo scriptum est, referendum est non ad id quod dictum est, revolvi et moveri, sed ad id quod sequitur, quod sit super statutum polum». Безусловно, гораздо вероятнее, что именно так и обстояло дело, нежели что Аристотель, который (как и Платон) сам никогда не использует слово Шхобаг, говоря о вращении со смещением или без него, предполагал, что Платон спрятал в этом слове целую новую теорию в одном-единственном отрывке. Мы в любом случае должны оправдать Аристотеля в том, что якобы он считал, что Платон учил о неподвижности небесной сферы и вращении Земли, и просто невозможно допустить (как сделал Грот), что Платон учил о суточном вращении небесной сферы и вместе с ним о вращении Земли в том же направлении и за тот же период.
Нам еще осталось рассмотреть слова «блюстительницей и устроительницей дня и ночи», которыми называется Земля в том же отрывке и которые, по Группе, должны доказывать, будто Платон утверждал, что вращение Земли производит день и ночь. Но даже если бы этому прямо не противоречило предыдущее утверждение Платона о том, что мы знакомы со сменой дня и ночи благодаря «вращению тождественного», в словах φύλαξ καὶ δημιουργὸς нет ничего несовместимого с неподвижной Землей. Если бы Земли не существовало, не было бы никакой смены дня и ночи, следовательно, нет ничего странного в том, что Земля считается блюстительницей и устроительницей времени. Это подводит нас к последнему фрагменту из «Тимея», который использовал Группе. На с. 42 d Платон говорит о душах существ, живущих на различных небесных телах: «Он перенес посев [душ] отчасти на Землю, отчасти на Луну, отчасти на прочие орудия времени» (ὄργανα χρόνου). Плутарх посвящает восьмой из своих «Платоновских вопросов» рассмотрению этого отрывка и объясняет его в том же смысле, в каком мы называем гномон или солнечные часы орудием или инструментом времени, потому что, хотя гномон сам и не движется, он отмечает перемещение тени. С астрономической точки зрения против этого объяснения нечего возразить, если Платон действительно назвал Землю орудием
