И, может быть, лишь оттогоДумать привыкла с надеждой о Боге –
Молилась, чтоб жив был родитель ее.
Так Соню мама давно научила.
Вот он и жив! Ей Авдотья идти
Велела – искать станут. Вслед не спешила,
Муж удержал: «Погоди, погоди».
О́бнял. Как девка, зарделась Авдотья,
Мысли смешались. Вернулась когда
В и́збу (недолго-то не было вроде),
Ни говорить, ни вздохнуть не могла.
Щеки пылали. «Да что с тобой сталось?» –
Спросила Татьяна. Авдотья в ответ
Стойко молчала – с волненья боялась
Выдать словами аль взором секрет.
Сердце унять ей насилу случилось.
Едва все уснули, в глубокую ночь,
К мужу Авдотья опять отлучилась.
Ждал ту Матвей. Похвалил он за дочь –
Уберегла Соню! «Трудно тут жили?» –
«Да ничего». – На Авдотью глядел
С лаской. Его вдали много любили,
Много к кому сам из баб тяготел.
А лучшей не встретил. Давно бы вернулся
Домой за женою, да то ли нужда,
То ль блуд держал, настал день: обернулся
В память свою: там Авдотья одна.
Больше ни лиц, ни имен не осталось.
И потянуло Матвея домой.
Так потянуло! Жена догадалась:
Жил не монахом в сторонке чужой.
Но… что ж теперь? Она мужа любила.
В жгучей тоске вновь обнялись они…
С чувством смущенья домой уходила,
Будто бы грех совершили одни.
Детей родила, а доселе не знала,
Как оно может быть! Днем наказал
Муж, чтоб вещей никаких не сбирала.
Вечером с дочкой к соседям он ждал.
У Журавлевых в избе показалась
С Соней в назначенный час. Оттого
Что ушла скрытно, заметно смущалась.
Муж ободрял: «Ничего-ничего».
Всех Журавлевых уже не стеснялся,
Ибо тем утром по счастью позвать
Поесть его в дом Алексей догадался.
Голоден был – не пришлось убеждать.
«Что ж ты отцу про себя не откроешь
Али хоть матери? Выдать тебя,
Думаешь, могут? – спросил. – Успокоишь
Старость их встречей. Тоскуют – беда!»
Что возразить мог Матвей Алексею?
«Ты мне помог, тебе правду скажу:
Я уж нисколько о них не жалею.
Лица забыл. Я письмо напишу».
Молча присели пред дальней дорогой.
Молча поднялись идти. Алексей
Промолвил негромко, как принято: «С Богом!»
Деньги Авдотье дал вдруг у дверей.
Первый раз дал, чтоб не в долг. Почему-то
Сделалось стыдно ему самому
Щедрости колкой, и в эту минуту
Понял: досель не помог никому.
Власию сам рассказал всё, как было,
Сразу с рассветом. Что сын приходил
И не открылся, отца оскорбило.
Али отцом не родным ему был?!
Слег Власий с горя. Матвею б валяться
Надо в ногах его – всем толковал.
Дни
