Все-таки он был неравнодушен к Лизе.
– Ну, все – брейк. Брейк, – замахал руками у них перед лицами Шаман. – Вы тут не одни.
– Завидуй молча, Шаман, – сказал Степа, прерывая поцелуй.
– А чего мне завидовать – у меня со Скорпой все на мази. Даже, мать?
– Видел, – Алена вынула из кармана складной нож с длинным лезвием. – Освежую, если что.
– Ух, ты, серьезный девайс, – оживился при виде ножа Граффити. – Где взяла?
– Отцовский. Раньше на охоту с ним ходил, – пояснила Скорпа.
– А у тебя у самого-то, какой, а, Макс? – спросил Аркан.
– У меня-то? Известно какой. Игорек, возле тебя мой рюкзак, там клапан открой.
Йода пошарил в рюкзаке Макса и извлек оттуда увесистый нож в самодельных ножнах.
– Блин, это ж штык-нож, – присвистнул Йода, вытащив нож из ножен. Нож был старый, с потертой рукоятью. – Ну, люди, однако, вы вооружились!
– Ты где его взял? – спросила Алена.
– Есть одно место, – неопределенно протянул Граффити.
– Знаем мы это место, – сказал Йода.
– Ну и где? – поинтересовался Макс.
– Ну а где у нас штык-ножи водятся. Вестимо в армии.
– Ну да, скажешь тоже. Если б с армии можно было все волочь, я бы автомат со своей части прихватил. …Тренер мой подарил.
– Ну, а тренер взял…, – начал говорить Шаман и выжидающе замолчал.
– Ну, а тренер купил на сайте. Это ж ненастоящий штык-нож, а реплика. Но качественная.
– Хороший тренер, – Шаман повертел нож в руках.
– Это без смеха, – ответил Макс. – Эй, Гриша, ты-то нож не забыл?
– Взял, конечно.
– Ну-ка, закаж.
Гриша достал свой старый, еще советский, складишок с тремя лезвиями.
– Нормально, – Макс раскрыл нож, – консервы откроет и ладно. Только подточить надо.
Граффити вынул из нагрудного кармана куртки небольшой оселок и принялся точить лезвие Гришиного ножа.
– Ну, все, Макс дорвался до ножей, – пошутил Шаман.
– Вы бы тут ножами не светили. Особенно штыками, – предупредил Аркан. – Все-таки в поезде едем.
– Да, Шаман. Положил бы ты уже мой нож обратно. А то порежешься ненароком.
– Что вы, что вы. Конечно.
– Аркаша, а куда мы все-таки едем? – поинтересовалась Лиза. – Степа мне ничего толком не объяснил.
– Этого никто не знает. Аркаша шифруется, – оправдался Ирокез.
– Это нечестно, Аркаш. Ты нам обычно говоришь, куда мы идем. Там хоть можно позагорать? Или я зря взяла купальник? Ну, Аркаша, колись.
Лиза засмеялась, даже ее изумрудно-зеленые глаза искрились смехом. Гриша невольно залюбовался ею. Лиза, как и он сам, пока не имела прозвища. Но если бы это зависело от него, он назвал бы ее Солнечная или Лето. Ей бы они подошли как никакие другие. Яркая улыбка, рыжая копна непослушных волос, неподдельный задор и веселье – все это роднило Лизу с
