я тоже умер.
Он обнял брата и исчез в темноте…
В стороне послышался шорох, и Мумит поднял голову. Девчонка сидела, отбросив в сторону одеяло, выразительно протягивая к нему скованные стальными браслетами руки. Левая кисть обмотана грязным бинтом.
Мумит встал, достал из кармана ключ и расстегнул браслеты. Затем снял их и с лодыжек пленной. Девчонка встала и, неуверенно ступая, отошла в сторонку. Пока она, присев, делала свои дела, Мумит стоял, не спуская с нее глаз. От такой можно ждать всего.
Когда Юсеф, перетянув левый мизинец девчонки шнурком, в одно мгновение снес ножом две верхние фаланги, она не упала в обморок. Тоненько ойкнула. Две крупные капли выкатились из ее глаз. Но тут же она закусила губу и молчала все время, пока Юсеф неуклюже бинтовал ей руку. А затем с ненавистью сказала прямо в объектив видеокамеры:
– Папа все равно вас убьет! Всех!..
Мумиту пришлось стирать эти кадры перед отправкой. Это вполне мог сделать и человек Хасана, но Мумит не хотел, чтобы Хасан видел. Если его людей впечатлило…
Девчонка вернулась назад, и он снова сковал ей руки и ноги. Достал из рюкзака пачку печенья, молча бросил ей на колени. Поставил рядом кружку с водой: хочешь умывайся, хочешь – пей. До вечера все равно ничего не получишь. За водой надо ходить к роднику, не близко. И ночью – чтобы не заметили.
Он взял опустевшую банку консервов, подобрал остатки галетой. Твердое тесто плохо впитывало мясной сок. Хлебом было бы лучше. Но хлеба они не видели давно. А мужчина должен есть мясо…
– Ты должен взять другое имя! – сказал ему командир школы моджахедов в Афганистане, знакомясь с новичками. – Абд-аль-Карим (великодушный) тебе не подходит.
– Пусть будет Абд-аль-Мумит (убивающий), – предложил Карим.
Командир внимательно посмотрел на него.
– Может, лучше Абд-аль-Мунтаким (мстящий)?
– Я не буду им мстить, – хмуро ответил Карим, – я буду их убивать…
В школе ему понравилось, хотя Юсеф и Ахмед ворчали – тяжело. Жилистое тело Мумита благодарно отзывалось на военные занятия, ему нравилось стрелять и учиться делать мины. Еще больше ему нравились занятия по разработке и планированию операций – здесь он был первый.
Когда учеба закончилась, командир школы вызвал его к себе. Рядом с ним сидел на ковре, поджав ноги, незнакомый Мумиту мужчина средних лет. Чернобородый, с умными живыми глазами.
– Ты наш лучший ученик, – сердито сказал Мумиту командир, даже не предложив ему сесть, – а я не знаю: отправить тебя обратно или расстрелять прямо здесь.
– Почему? – спросил Мумит.
– Ты не веришь в Аллаха, милостивого и милосердного. Ты избегаешь молитв и дерзко разговариваешь с имамом. Он жаловался. Все мои выпускники готовы отдать жизнь за Аллаха хоть сейчас. А ты нет.
– Я нужен Аллаху живым, – спокойно ответил Мумит.
– Собака! –
